Русские патриархи, 1589–1700 гг - [90]

Как по заказу дальний родич Романова Петр Шереметев, поставленный третьим воеводой Большого полка, по хитрым местническим расчетам заявил себя оскорбленным назначением Федора Никитича вторым воеводой второго по значению полка Правой руки. Бив челом «в отечестве о счете», Шереметев демонстративно не явился целовать руку царю, наказа (задания) не взял и на службу не поехал.

В этот раз Федор Никитич победил: царь велел примерно наказать Шереметева позором. Князя заковали в кандалы и на телеге вывезли из Москвы, отправив в таком виде на службу. Но предупреждение было ясным. В том году еще трое князей били челом «в отечестве о счете» на Федора Никитича. Один из челобитчиков сидел в тюрьме, чем кончилась затея для двух других — неизвестно. Главное, что сомнение в превосходстве Романовых среди знатных родов было заявлено громко и отчетливо.

Неудивительно, что тут явились у трона близкие сердцу Годунова монголоидные «царевичи», оттеснившие слишком высоко поднявшегося Романова (вместе со Мстиславским и Шуйскими) от возвышавшегося по правую руку царя с державой в руках Бориса Годунова.

Своевременность подобных шагов подтверждается тем, что ко дню смерти Федора Ивановича 7 января 1598 г. общественное мнение было резко не в пользу Годунова. Убийство им царевича Димитрия, несмотря на результаты официального расследования и заявление патриарха Иова с освященным собором, воспринималось как очевидность.

Подозревали Годунова также в смерти царевны Феодосии, ослеплении служилого «царя» Симеона Бекбулатовича и даже в причастности к смерти самого Федора! Более того, ходили слухи, что Федор Иванович, помирая, хотел оставить престол своему «братаничу» Романову. Федор Никитич якобы не взял скипетр из рук умирающего — и его ухватил хищный Годунов.

Сами Романовы много позже, при воцарении Михаила Федоровича признавали, что Федор Иванович «на всех своих великих государствах… оставил свою царицу Ирину Федоровну… а душу свою приказал святейшему Иову патриарху… да брату своему Федору Никитичу Романову–Юрьеву, да шурину своему… Борису Федоровичу Годунову». Это явствовало из духовного завещания Федора Ивановича.

Как видим, высшими лицами в государстве остались только двое — Романов и Годунов, но третейским судьей был патриарх Иов, верный слуга Бориса. Да и Ирина Федоровна, хотя и приняла вскоре постриг, крепко стояла на стороне брата. Чаша весов колебалась, Иову пришлось затратить огромные усилия, чтобы склонить ее в пользу Годунова [147].

В ходе борьбы Годунов, говорят, дал Федору Никитичу страшную клятву, что коли взойдет на престол — будет его «яко братию и царствию помогателя имети» [148]. Проигрывая закулисную схватку, Романов и вправду мог принять такую клятву, тем более что отступал он достойно. Ни разу Федор Никитич открыто не заявил свои претензии на вакантный престол.

Так же смиренно он принял результаты поражения. Уже засев в кремлевском дворце, Годунов перед своим венчанием решил представиться великим защитником Русской земли и 2 мая 1598 г. выехал в Серпухов к огромной армии, собранной по ложному слуху о нашествии крымского хана Казы–Гирея.

Годунов желал подкупить служилых людей, почти ежедневно устраивая обеды на много тысяч человек, раздавая жалованье и оказывая служилым людям «милость великую . Дворянство моментально сообразило, что к чему: пребывая большей частью в «нетях» во время реальной опасности, на увеселение — явилось в полном составе.

Шансы Романова в этом раунде борьбы за престол упали до нуля, а расстановка воевод по чинам показала, какой видит победивший Годунов структуру знатности при своем дворе. Все первые места отданы были ордынским «царевичам»: Араслан–Алею Кайбуловичу астраханскому, Ураз–Магомету Ондановичу киргизскому, Шихиму шамоханскому, Магомету юргенскому (хивинскому).

Вдобавок Ураз–Магомет был сделан вскоре «царем» касимовским — в напоминание о «царе» Симеоне Бекбулатовиче, поставленном над Русью Иваном Грозным. Хоть и формально, он становился вторым российским государем — первым в случае каких–либо несчастий с Борисом Годуновым и его наследником Федором Борисовичем.

Под предводительством «царевичей» поставлены были над полками русские воеводы: Ф. И. Мстиславский (Большой полк), В. И. Шуйский (Правая рука), И. И. Голицын (Левая рука), Д. И. Шуйский (Передовой полк), Т. И. Трубецкой (Сторожевой полк). Федор Никитич Романов не только не удостоился первого воеводства ни в одном полку, но был помещен последним в списке бояр (помимо названных, выше него оказались А. И. Шуйский, С. В. и И. В. Годуновы).

Большего оскорбления Романовых, казалось, и придумать было нельзя! Но Годунову, мигом забывшему свое обещание Федору Никитичу, надо было сразу показать, кто в царстве хозяин. Нарушив торжественно объявленное распоряжение, что служба в «государевом походе» будет «без мест», Борис одобрил местническое челобитье, задевавшее честь Романова.

При раздаче чинов после венчания нового царя на царство нельзя было обойти Романовых. Годунов и тут явил свой подлый нрав, дав боярство Александру Никитичу Романову последним в списке, начинавшемся с целого выводка Годуновых и их друзей. Хуже того — брат Федора Никитича Михаил получил чин окольничего.