Русские патриархи, 1589–1700 гг - [133]

Усердно и с любовью приняли это поучительное слово царь, бояре, освященный собор и народ — все, что сказано было, обещали перед святым Евангелием и чудотворными иконами выполнять непреложно. Тогда, поставив духовную власть в России на должную высоту, согласился Новгородский митрополит вступить на степень высшего архиерейства.

Два меча

Сквозь грезы о прошлом с трудом выплыл Никон к действительности, когда суда его каравана подходили к устью Шексны и корабельщики уже суетились на палубах, готовя струги к выходу на Волгу. Услыхав, что Иван Чепелев кричит по стругам поворот вправо, вверх по течению, Никон приподнялся на ложе и велел позвать приказчика к себе. Как ни хотел Чепелев идти к Москве избранной им дорогой, патриарх, сохранивший привычку повелевать, несмотря на долгое заточение, добился, чтобы караван повернул вниз, на Ярославль, как когда–то плыл Никон к Москве с мощами святого Филиппа митрополита.

Небольшая эта победа показалась патриарху хорошим предзнаменованием. Он уже не поднимался на ложе, чтобы благословлять собиравшихся на берегах Волги людей, хотя их присутствие помогало недужному сохранять бодрость духа. Никон размышлял о том, что ждет его в конце путешествия. Сделать Новый Иерусалим центром мирового православия вместо опоганенного старого храма — так! Но этого мало — он восстановит свое место в Российском государстве, будет влиять на молодого царя Федора так же, как влиял на юного Алексея. Для этого есть способы — Федор сейчас щедро жертвует на строительство Новоиерусалимского храма и в будущем будет его часто посещать. Духовная власть настолько выше мирской, насколько небо выше земли, — и он утвердит эту духовную власть в государстве.

Два меча владычества утвердил Христос — духовное и мирское, архиерея и царя. Царь — меч в защиту страны, закона, правды, вдов и сирот на земле. Архиерей же руководит душами и кого свяжет на земле — те будут связаны на небесах; архиерей требует, чтобы царь творил все по православным законам; архиерей самого царя венчает на царство и может связать его по заповедям Божиим; священнослужителю обязан исповедоваться царь, а не наоборот; архиерей может, наконец, выступать против царя, не как против законного владыки, но как против отступившего от закона.

— Духовенство, — думал Никон, — есть люди избранные и помазанные Духом Святым. Ясно, что тот, кто обязан мечом приводить людей в покорение архиереям, повинен и сам им послушание иметь. Недаром Господь сотворил на небе два светила — солнце и луну: солнце нам указывает на власть архиереев, оно светит днем, как архиерей душам; меньшее же светило светит ночью, как светская власть телу. Как месяц берет свой свет от солнца, так царь принимает посвящение, помазание и венчание от архиерея, от него берет истиннейшую силу и власть.

— Но в конце концов, — размышлял патриарх, — все связано в этом мире и не может существовать друг без друга. Так, мирские люди ищут у архиереев душевного спасения, а духовные требуют от мирских обороны от неправды и насилия: в этом они не выше один другого, но каждый имеет власть от Бога. Так–то оно так, однако светская власть, высящаяся над духовной в мирских делах, занимается частными отношениями. А в вещах духовных, касающихся всех, великий архиерей выше царя, и каждый православный человек обязан архиерею послушанием, потому что он есть отец в вере православной и ему вверена Православная церковь.

— По сути, много выше царя иерей сидит, — говорил себе Никон. — Хоть и честен кажется с виду царский престол от приделанных к нему драгоценных камений, обивки и злата, царь подлежит суду как получивший право на земле управлять и иметь высшую власть. Священства же престол поставлен на небесах. Кто это говорит? Сам небесный Царь: «Елика бо аще свяжете на земли, будут связаны на небесех». Что может быть равно такой чести? От земли начало суда приемлет небо, потому что между Богом и человеческим естеством стоит священник, его рука помазует царя и над головой царя. Этим показывает Бог, что священник больший властелин, ибо меньшее от большего благословляется!

— Христос глаголет, — наизусть вспоминал Никон множество подходящих случаю текстов, — «дадеся им всяка власть на небеси и на земли оставляти грехи». Кому же такая власть дана? Кто не знает, что святым апостолам и преемникам их архиереям, а не царям. Патриарх есть одушевленный образ Христов, делами и словами в себе выражая истину, а митрополиты, и архиепископы, и епископы — образ учеников и апостолов Христовых.

— Если бы так! — Не мог не возразить себе опальный патриарх. — Ныне архиереи, оставя свое священническое достоинство, кланяются царям и князьям владычествующим и о всем их спрашивают и чести ищут. А что делать, если цари давно поставляют в архиереи лишь тех, кого сами любят? Эти архиереи не избраны суть от Бога и недостойны, они, по писаному, «оставя свет, возлюбили тьму, оставя правый путь, ходят во стезях погибели, осуетишася в помышлениях своих». Мню, что ни один архиерей или пресвитер не останется достойным, но устыдится и осудится от святых правил!

Нынешние архиереи позволяют царю Федору перекраивать церковные епархии, только патриарх Иоаким сопротивляется. Дело хорошее и укреплению православия полезное — зачем только, в безумии своем, отдают его в руки светской власти?! Патриарх Московский, чая Федора Алексеевича юнцом быть, осмелел, забыл, как дрожал перед отцом его, да не поумнел. Чем сопротивляться укреплению духовной власти и расширению освященного собора — лучше бы взялся за дело и вместо глупых с царем споров сам бы государем во всех церковных делах руководил.