Русские — не славяне, или Тайна ордена московитов - [86]

Впрочем, кое-что в этих сообщениях следует признать правдой. Это, прежде всего, то, что какое-то укрепление, стоящее на месте Москвы, «татары» действительно захватили, если не силой, то хитростью или уговорами. Последнее наиболее вероятно: вряд ли небольшой гарнизон смог оказать многочисленным захватчикам эффективное сопротивление. Скорее всего, он просто сдался без боя. То есть, если в данных рассказах заменить столицу пограничным городком, а штурм — взятием, возможно даже бескровным, то получится вполне связная картина основания поселения, ставшего впоследствии Москвой.

Это тем более правдоподобно, что в рассказе Утемиш-хаджи есть детали, позволяющие говорить именно об основании города, а не о его разорении. Это сообщение о том, что монголы, попав в Москву, пробыли там несколько месяцев, устроили ее дела, взыскали «мал» и «харадж», и, поставив «даруга» и «хакимов», вернулись домой. Такое возможно только в том случае, если есть желание обустроиться на данной территории «всерьез и надолго». Стали бы «татары» «устраивать московские дела», если б их целью был элементарный грабеж.

Таким образом, «монгольское» присутствие не было мимолетным эпизодом истории Москвы. Оно не только положило начало ее возвышению, но и явилось в этом деле постоянно действующим фактором.

И вот еще что. Считается, что «корела» — это некие финские аборигены Северной Руси. Ведь и нынешняя «Карелия» со схожим названием— это бывшая финская область, которая только недавно, в результате двух советско-финских войн 1939–1940 и 1941–1944 гг., стала частью России. Из-за этого отнесение «корелы» к венграм может показаться надуманным. Но приглядитесь внимательно к самому этому названию. «Келари», «керали», «кароли» — так в Средние века называли обитателей королевства Венгрия! Они и были теми самыми «финнами» («корела»), которые наряду с «немцами» и «русью» составили великорусскую нацию. Только в отличие от мифических «мокселей» Рубрука, они были «королевскими» финно-уграми, т. е. пришельцами из европейской, католической Венгрии!

Кроме Московии еще одним государством, у истоков которого стоял орден, была Золотая орда. Почему «орда» — понятно. Но почему — Золотая?

Вот, как можно ответить на этот вопрос.

«Золотая» на тюркских языках звучит как «алтын («ал-тан», «алтун»). Сразу видно, что и «золото» и «алтын» происходят от одного корня — «олт». Кстати, это совпадает с названием речки, делящей Валахию на две части — Мунтению и Олтению, которое наверняка переводится как «золотая». Соответственно, название территории Валахии к западу от Олта (Олтения) должно означать то же самое. Если сопоставить данное положение с тем фактом, что эта область первой попала под латинское влияние, то весьма возможно, что слова с корнем «олт» (золото, алтын) являются какими-то искаженными латинскими понятиями. Но какими?

На ум сразу же приходит сам термин «латин» («латынь»). Его внешнее сходство со словом «алтын» не может не броситься в глаза. Но это внешнее сходство при ближайшем рассмотрении оказывается еще и совпадением по смыслу, ибо есть еще одно слово, почти в точности копирующее «латынь» и являющееся одновременно синонимом золота: «латунь»!

В подтверждение сказанного можно привести следующее сообщение: «Считается, что слово laiton, как и итал. ottone (латунь), заимствовано из арабского latun аж в 1120 г. И в самом арабском оно означает не что иное, как медь. Но само это арабское слово заимствовано из тюркского altun, что там означает золото»[134].

Или вот еще: «Историки умалчивают об истинной подоплеке «Медного бунта» 1662 г. в Московии. Ведь речь шла не просто о выпуске «обесцененных» медных денег, а о попытке внедрения в обращение поддельного золота — латуни. Европейские названия латуни — итальянское ottone и французское laiton недвусмысленно говорят об исходном названии монеты — алтын, т. е. ордынский золотой, т. е. солид»[135].

Итак, в Средние века латунь была синонимом золота, поскольку этот медно-цинковый сплав использовался в ряде стран для имитации (подделки) золотых монет. «Позолоченную латунную монету, монопольно выпущенную в обращение, вообще нельзя было отличить от золотой: пробирный камень давал золотую черту, свежий разруб монеты свидетельствовал о ее металлографической однородности, а вес ее определялся князем-монополистом не в граммах, а в частях марки, отлитой из той же латуни. Поэтому некоторое время «новое золото» охотно принималось населением, большинство которого знало о золоте только понаслышке, а финансовый обвал наступал только после введения принудительного курса из-за гиперинфляции. Единственным доступным населению способом проверки золотых монет в конце XVII в. стала «проба на зуб», поскольку латунные монеты значительно тверже золотых»[136].

Правда, латунь по Кеслеру научились производить не ранее XVII века, поскольку именно в это время был открыт элемент цинк. В связи с этим могут возникнуть сомнения в тождестве «латуни» и «латыни». Ведь понятие «Латинская империя» появилось в XIII веке, а этноним «латины», обозначавший италийское племя, обитавшее в области Лаций, и того раньше — еще в VIII веке до н. э.