Русские на Восточном океане - [40]

— Вот извольте сосчитать, — сказал банкира.

— Вероятно, они сосчитаны, — отвечал капитан.

— Да, здесь 5000 пиастров.

— Следовательно, их нечего считать; прикажите придти нашим матросам, взять эти мешки и снести в катер, — сказал капитан, обратясь к штурману, который через несколько времени привел пятерых матросов.

Таким образом мы дружески расстались с банкиром и его семейством. Штурман отправился на катер, а капитан пошел со, мною в гостиный двор взять выбранную накануне шаль, и закупить для освежения команды несколько провизии. К полудню мы уже готовы был отваливать, простились с Массатланом, и катер наш отплыл от пристани.

Грустно нам было расставаться с этим роскошным берегом, и мы молча продолжали путь; наконец достигли корабля, который с развевающимся от легкого ветерка вымпелом медленно переваливался на волнах океана; вокруг корабля стояло множество небольших лодочек, приехавших с фруктами и разными мелкими галантерейными вещами. Несмотря на далекое расстояние корабля от берега, торговцы не страшились встретить на пути своем опасность, которая могла бы произойти от внезапного ветра. Они плыли на верный сбыть своих произведено, и действительно, по приезде пашем к кораблю, лодки были уже пусты и готовились в обратный путь.

По выходе капитана из катера на корабль, старший штурман отрапортовала, ему о благосостоянии судна и команды, потом доложил, что в то время, как отвалили мы от корабля, с Английского фрегата приезжала шлюпка с лейтенантом, узнать о причине нашего прихода в Массатлан.

— Что же вы отвечали лейтенанту? — спросил капитан.

— Я сказал ему, — отвечал штурман, — что причина прихода мне неизвестна, и что капитан уехал на берег.

Выслушав рапорт штурмана, капитан приказал готовиться к выходу.

Раздался — свисток боцмана и вызвал матросов, бывших внутри корабля, на палубу, чтоб подымать катер в ростры и выкатывать цепь. Когда корабль стал на нангер, матросы рассыпались по реям для отдачи парусов. Все эти работы производились чрезвычайно быстро; с стоявших на рейде фрегатов были наведены на наш корабль зрительные трубы. Вероятно, иностранцы с любопытством наблюдали за стройными и проворными движениями Русских матросов. Отдав паруса, мы сделали поворот в море; тут с нашего корабля раздался салют крепости последний, седьмой выстрел быль самый громкий, потому что в пушку положили двойной заряд с тугим пыжом, натертым солью. С крепости также ответили равным числом выстрелов. С последним из них весь рейд покрылся дымом от выстрелов с иностранных фрегатов. Иностранцы также пожелали проститься с нами семивыстрельным салютом, на который, в благодарность за их дружеское расположение, мы ответили девятью выстрелами, и направили путь к NNW в Калифорнский залив или Багряное море. Молча смотрели мы на постепенно исчезающие здания Массатлана и мысленно переносились к очаровательному берегу и его гостеприимным жителям, которые так ласково приняли нас, пришельцев с далекого Севера.

На баке составился кружок из матросов, бывших и не бывших на берегу. Между ними находился и боцман-ман. Первые рассказывали свои приключения, последние им завидовали.

— Ну, — сказал один из бывших на берегу, — напали же мы на местечко; вот как попили, что, право, кажется, и отродясь из нас никто так не пивал.

— Что ж, на рубахи что ли пили вы? — спросил матрос из небывших на берегу, — ведь денег-то у вас был грош.

— Эх, голова; да у нас денег-то было столько, что скупому в полгода не прожить.

— Где ж вы раздобылись?

— Еще бы не раздобыться! Нам так давали деньги, только лишь бери. Когда мы приехали на пристань, народу столько собралось смотреть на нас, как будто на какое чудо. Во второй наш приезд капитан был у коменданта. Мы остались одни. Тут какой-то барин с двумя барынями подошел к нам, и они что-то долго меж собой толковали; потом барин дал одному из береговых денег, и тот принес две бутылки рому с большим стаканом. Барин взял стаканналил его полнехонек и дал выпить первому мне. — Что за клад, подумал я, да и смекнул, верно, он хочет показать барыням, как Русские пьют. Я снял фуражку, сделал ему почтение и выпил залпом, даже не поморщившись. Барыня так и ахнула. Потом он угостил другого, третьего, купил еще бутылок пять и подал всем. Барыни, глядя на нас, только пожимали плечами. Тут еще какой-то принес нам джину, и мы так подпили ловко….

— Что даже не могли и ехать, — подхватил боцман.

— Как не могли! — сказали человека три почти в один голос. — Мы были уж на половине дороги, да капитан приказал поворотить назад. Вишь, будто нас утащит в море, если будем так грести.

— Оно и значит, что была очень пьяны, — заметил боцман.

— На брасы! — раздалась команда вахтенного штурмана.

— Есть! — был ответ боцмана, и матросы рассеялись по палубе. Ветер отошел к SSO и сделался полным фордевиндом. Струя зашипела под кораблем и мы, при самой малой качке, плыли по семи узлов.

Расстояние, которое надлежало нам переплыть от Массатлана до Лоретто, простиралось на 280 миль. К вечеру на другой день нашего выхода показался вторично мыс Лукас с левой стороны. Мы шли в параллель берегу восточной стороны Калифорнии, не теряя его из виду. Он казался то высоким, то низменным, то исчезал из глаз, вероятно, от больших заливов, далеко простиравшихся внутрь калифорнского полуострова. Погода стояла самая благоприятная. С берегов доносился до нашего корабля запах душистых дерев и полевых цветов.