Русские мужики рассказывают - [6]

Что же представляли собой религиозные переживания Льва Толстого, те, что сначала были столь мало интересны русскому обществу, а затем вызвали к жизни целое движение - толстовство? Он сам обстоятельно изложил Суть дела в ряде книг и статей. Наиболее четко и аргументированно описано его новое мировоззрение в книге "В чем моя вера". Там же рассказал он, при каких обстоятельствах после многих лет атеизма сделался он верующим Человеком и как по-новому понял учение Христа. Вкратце рассказ этот можно свести к следующему.

Самым главным местом в Евангелии для уверовавшего Толстого оказались слова Спасителя: "Вы слышали, что сказано": око за око, зуб за зуб". А Я говорю вам: не противься тому" (Матф. гл. V, стих 38, 39).

Толстой пишет: "Я вдруг в первый раз понял этот стих прямо и просто. Я понял, что Христос говорит то самое, что говорит... И истина восстала передо мной во всем ее значении". Истина, как ее понял 50-летний Толстой, заключалась в том, чтобы жить, не отвечая на зло других и не возбуждая ни у кого зла. Только таким образом можно нейтрализовать, заставить отступить бесконечно растущие в мире обиды, зависть, ненависть, злодейства. Только так можно улучшить себя и окружающий нас мир. И только так надлежит поступать человеку во всех случаях жизни. Мысль о том, что не надо противиться злу насилием - основной стержень новых взглядов Толстого.

Как же, однако, жить, не противясь злу, в современном многоэтажном обществе, в современном государстве, с его армией, администрацией, полицией, судом? Толстой проявил немалое гражданское мужество, доведя философию непротивления до практических, каждодневных выводов.

Тому, кто пожелал бы следовать его взглядам, он шаг за шагом показывает, как надо вести себя в современном обществе. Современникам программа эта показалась не менее радикальной, нежели программа анархистов и народовольцев.

Первая заподведь Христа, на которую Толстой обратил внимание и на которую он взглянул под новым углом зрения, звучала в Евангелии от Луки так: "Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены" (Лука, VI, 37). Толстой увидел в этих словах Спасителя не только призыв не осуждать ближнего на словах, но и требование не судить людей судом, не судить их своими человеческими учреждениями - судами. А коли так, не следует христианину обращаться в суд и ни в каком качестве не следует принимать участие в судебном процессе. Отсюда следует и соответствующее отношение к уголовным законам: законы эти чаще всего противоречат Евангельским заповедям, и их следует игнорировать. Такое же нигилистическое отношение заповедь "Не судите" вызвала у Толстого и к судебным приговорам и к тюрьмам и к казням. А так как суд, тюрьмы и казни - есть продукт деятельности государства, то Толстой считает, что государство, государственный аппарат - носитель зла, источник антихристианской морали и деятельности. Надо всеми силами противиться тому насилию, в которое вовлекает государство (всякое государство!) своего гражданина.

Анализ других заповедей Христа приводит Толстого к мысли о святости брака. Не должно не только изменять жене, но и разводиться с ней. Он выступает против института разводов и вторичных браков, против права государства развязывать те узы, которые закреплены свыше. Третья заповедь Спасителя - "Я говорю: не клянись вовсе" - также вызывает у Толстого современные ассоциации. Для русского писателя-философа она означает неприемлемость таких основ государственной власти, как судебная и военная присяга. Точно так же, размышляя о заповеди, предписывающей "любить врагов своих", приходит он к мысли, что не должно делать различия между отношением к своему народу и народу иноземному. Не следует поддаваться государственному и личному национализму, патриотизму и шовинизму; не надо воевать с инородцами, не надо вооружаться против них. А коли государство принуждает к этому христианина, он должен отказаться от оружия и от службы в армии. Кстати, напоминает Толстой, так и делали христиане первых веков, несмотря на все кары, которые обрушивали на них римляне.

Толстой считает, что заветы Христа вполне исполнимы и доступны для исполнения каждому, даже в условиях современного государства. Нужно только найти в себе мужество собственными силами изменить свою жизнь, перестать творить зло, не гневаться на окружаю-щих, не прелюбодействовать, не заниматься накоплением богатств, жить не для себя только, но для всего народа, для потомства. При этом не следует надеяться на жизнь загробную, идею загробного существования Толстой отрицает. Зато он уверен, что исполнение Христовых заповедей здесь, на земле, и есть та жизнь в Боге, о которой говорил Спаситель.

Толстой вовсе не скрывает от своих современников, что тот, кто станет детально соблюдать пять заповедей Христа, войдет в конфликт с современным государством. Он не скрывает и того, что подлинный христианин может при этом и пострадать. Но лично для себя он делает следую-щий вывод: "Больше ли будет у меня неприятностей, раньше ли я умру, исполняя учение Христа, мне не страшно. Это может быть страшно тому, кто не видит, как бессмысленна и погибельна его личная одинокая жизнь, и кто думает, что он не умрет. Но я знаю, что жизнь моя для личного одинокого счастья есть величайшая глупость и что после этой глупой жизни я непременно только глупо умру. И потому мне не может быть страшно. Я умру так же, как и все, так же, как и не исполняющие учения; но моя жизнь и смерть будут иметь смысл и для меня, и для всех. Моя жизнь и смерть будут служить спасению и жизни всех, - а этому-то и учил Христос."( Л.Н.Толстой. "В чем моя вера". Prideaux Press, Letchworth, England, 1976, стр. 100.)