Русские крепости и осадная техника, VIII—XVII вв. - [23]

Так, при осаде Колодяжена упоминаются 12 машин, при осаде Выборга — 6. Монголы иногда применяли до 30 орудий. В летописях часто говорится о непрерывности и методичности стрельбы, что не давало возможности осажденным чинить стены. Так, монголы часто обстреливали осажденные города днем и ночью, не давая защитникам крепости ни сна, ни отдыха. Сами же монголы разделяли свое войско на несколько отрядов и, пока одни воины сражались, другие отдыхали. Продолжительность стрельбы варьировалась — от 1 дня (осада Владимира и Люблина) до 7 недель (осада Козельска). При этом стрельба обычно велась на протяжении всей осады. Изготовление порока, установку его на позицию, руководство стрельбой и прицеливание осуществлял один и тот же человек — «порочный мастер».

Снарядами для камнеметов-пращей служили полуобработанные, округленные камни весом от 3 до 40 кг, обрабатывавшиеся, по-видимому, прямо на месте. Монголы использовали также обломки жерновов, разбивая их на два-три куска. Подобные снаряды в изобилии находят ныне на валах городищ. Особенно впечатляют раскопки Райковецкого городища, рассказывающие о последних днях жизни этого осажденного монголами города. При раскопках вала у ворот здесь был обнаружен завал из камней и обломков жерновов высотой около 1 м, а ниже были найдены скелеты людей.

 Судя по миниатюрам, размер каменных ядер для самострелов в среднем был с человеческую голову (примерно 20—35 см). На некоторых миниатюрах изображены сразу два или три ядра в направляющем желобе. Вряд ли машина стреляла сразу несколькими ядрами. Наверное, миниатюрист просто хотел этим показать непрерывность стрельбы. Вероятно, иногда из самострелов стреляли и стрелами (болтами), хотя для Руси это скорее исключение, чем правило. Найдено всего пять таких болтов. Все они однотипные, имеют железный стержень и оперение из трех железных же лопастей; их вес — около 2 кг, а длина — примерно 170 см. Предполагают, что они служили носителями для воспламеняющихся составов.

Рычажно-пращевые машины (пращи) и самострелы, по-видимому, сосуществовали и дополняли друг друга. Каждый тип орудия имел свои достоинства и недостатки. Самострелы было легче и быстрее установить на осадные позиции, и осажденные могли стрелять из них через амбразуры в башнях и стенах. В то же время самострел не мог обстреливать цели за укрытием, для этого больше подходили пращи. Последние были и менее «разборчивы» в отношении снарядов (обработанные и необработанные камни, обломки жерновов, горшки с горючим, трупы людей и животных). Пращи с противовесом были также самыми мощными (некоторые из них могли стрелять даже снарядами весом в 100—200 кг), но зато наименее скорострельными. «Натяжные» пращи были значительно скорострельнее, но и существенно слабее.

ОГНЕСТРЕЛЬНАЯ АРТИЛЛЕРИЯ

 Первое летописное упоминание о применении огнестрельного оружия на Руси относится к 1382 г. В этом году горожане, оборонявшие Москву от орд хана Тохтамыша, применили против атакующих наряду с метательными машинами также и первые образцы огнестрельной артиллерии: «тюфяки пущаху на ня, иные из самострел стреляху, и пороки шибаху, иные пушки великие пущаху»[9]. Из этой цитаты хорошо видно, что для обозначения стрельбы из каждого вида оружия использовался свой термин. Так, действие метательных машин (пороков) описывается словом «шибаху», луков и самострелов — «стреляху», тюфяков и пушек — «пущаху». Слова «пушки», «пущичи» и «пускичи», часто встречающиеся в летописях начиная с XIV в., вероятно, были синонимами и всегда обозначали только огнестрельное оружие.

 Первоначально применение огнестрельных орудий ограничивалось только операциями осадного и оборонного характера. Более того, даже здесь огнестрельные орудия до второй четверти XV в. заметно уступали по боевым качествам метательным машинам. Так, первый случай падения городов (Углича и Ржева) вследствие артиллерийского обстрела относится к 1446 г., хотя здесь еще не шла речь о пробивании каменной стены. Впервые же случай пробивания каменной стены огнестрельной артиллерией в летописях отмечается под 1481 г. при осаде ливонской крепости Велиада. Поэтому примерно до середины XV в. пушки и пороки сосуществовали.

Наибольшая активность в применении огнестрельного оружия отмечена в Московском княжестве. Приобретение Москвой орудий отмечено еще в 1382 и 1389 г. Уже в конце XIV — начале XV в. в Москве существовали «зелейные» мастерские, или пороховые дворы, на которых изготовляли «зелие» (порох). Летописи отмечают, что в 1400 г. произошло много пожаров от «делания пороха». В середине XV в. в Москве был построен собственный Пушечный двор для отливки орудий. Старейшее из сохранившихся орудий относится к 1492 г. Оно было изготовлено на московском Пушечном дворе мастером Яковом. В то же время в Новгороде огнестрельная артиллерия, по-видимому, не применялась вплоть до 1471 г. Эта отсталость немало способствовала падению самостоятельности Новгорода.

Орудия XIV—XV вв.

В XIV в. орудия изготовлялись из кованого железа, получаемого так называемым кричным способом. Пушечный ствол либо делали из полосового железа, сваренного кузнечным способом, либо выковывали из одного куска железа. В XV в. орудия стали отливать из пушечной бронзы (90 % меди и 10 % олова). При Иване Грозном на Руси впервые появились чугунные орудия. Отливать стволы из чугуна было проще, но при этом орудия отличались бóльшим весом и меньшим сроком службы (выдерживали в 1,5 раза меньше выстрелов, чем бронзовые). В XVII в. чугунные орудия отливались в массовом количестве, особенно это относится к пушкам среднего калибра крепостной артиллерии. В то же время бронзовые пушки, весившие меньше и потому более маневренные, составляли основу полевой артиллерии вплоть до 70-х гг. XIX в.