Русские князья при дворе ханов Золотой Орды - [24]

.

В то же время самовольное устранение от службы законному хану неизменно рассматривалось как измена государству и должно было караться смертной казнью. К такому выводу нас приводят события, связанные с противоборством Ногая и Токты в конце XIII века.

Около 1297 года ряд эмиров Токты, среди которых были эмиры Таз и Тунгуз, почувствовали страх вследствие одного дела, дошедшего до них… покинули его и ушли к Ногаю»[292]. Вероятно, в этих словах хрониста подразумевалась угроза жизни. Великий хан потребовал выдачи этих эмиров. Ногай отказался выполнить требование хана, нарушив тем самым положение Ясы. В результате войны Ногай погиб, а эмиры продолжили службу его старшему сыну Джеке. Но последний без суда убил своего брата Теку. Этот факт вызвал недоверие со стороны Таза и Тунгуза: «Если он не пожалел брата своего, как же он пожалеет нас»[293]. Данный мотив послужил оправданием для мятежа, поддержка которого силами Токты положила конец сепаратистским тенденциям на западе Джучиева Улуса. Таз и Тунгуз были вновь приняты на службу к великому хану. Таким образом, в полномочия главы государства входило также и право миловать.

В 1337 году был помилован князь Александр Михайлович Тверской. При личной аудиенции у Узбека Александр Михайлович заявил: «Господине царю, аще много зло сотворих ти, во се есмь предъ тобою, готов есмь на смерть». Великий хан Узбек, однако, помиловал князя Александра; летописец отмечает, что «удивишася вси» (по данным Никоновского свода XVI века)[294].

Особое место в преступлениях против государства занимала узурпация власти. Поскольку власть в степи носила сакральный характер, покусившийся на нее при живом хане должен был быть безоговорочно казнен. Например, около 1281–1282 годов были казнены Джиджек-хатун, жена Менгу-Тимура, и эмир Байтера. По данным арабского автора Бейбарса, «она правила [государством]… в царствование Тудаменгу», а эмир «выполнял приказания ее»[295]. Ордынская аристократия воспротивилась такому положению дел и, по приказу Ногая Джиджек-хатун и Байтера были убиты. Обвинение в узурпации власти играло большую роль при начале военных действий против Ногая в 1297 году («Токта… отправился на войну против Ногая… а это [произошло] оттого, что Ногай долгое время был правителем царства, неограниченно распоряжавшимся Берковичами, смещал тех из царей их, кто ему не нравился, и ставил [тех], кого сам выбирал»[296]).

Наряду с военной службой эмиры Орды выполняли дипломатические миссии. Как отмечал Б. Я. Владимирцов, посол в монгольском обществе рассматривался как представитель рода и племени, «почему особа посла считалась неприкосновенной»[297]. В этой связи у монголо-татар «есть обычай никогда не заключать мира с теми людьми, которые убили их послов, чтобы отомстить им»[298].

Такое же отношение к послам сохранилось и в Джучиевом Улусе.

Как правило, дипломатические миссии осуществлялись именно представителями элиты золотоордынского государства. Чаще всего в качестве послов выступали нойоны — тысячники, которыми на протяжении XIII–ХIV веков было большинство послов в Египет. Например, Джелаль-эд-Дин в 661 году хиджры (15.11.1262–03.11.1263)[299]; Намун в 706 году хиджры (13.07.1306–02.07.1307)[300]; Мангуш в 714 году хиджры (17.04.1314–06.04.1315)[301]; Хасан в 786 году хиджры (24.02.1384–11.02.1385)[302]. В таком же статусе эмиров (князей) — тысячников выступает большинство послов на Русь.

Источники зафиксировали такие случаи, когда дипломатические миссии возглавляли eкe нойоны (великие эмиры). В 717 году хиджры (16.03.1317–04.03.1318) этот статус имел Шерин, посол к египетскому султану[303]. Такой же статус был у Баянджара (Бабуджи) — главы посольства, которое в 720 году хиджры (12.02.1320–30.01.1321) сопровождало хатун Тулунбий, родственницу Узбека, просватанную за египетского султана[304].

Русские летописи называют послом Тоглу-бая (Товлубея), который зимой 1339–1340 годов прибыл в Рязанское княжество. Однако его миссия носила скорее военный, нежели дипломатический характер. Великий эмир возглавлял поход ордынских войск на Смоленское княжество[305].

Крайне редко выступают послами Чингизиды. В 1294 году посольство великого хана Токты к ильхану Ирана Гейхату возглавлял царевич Калынтай (Калинтай)[306].

Посольскими полномочиями ограничивают миссию царевича Чол-кана (Щелкана) в Твери в 1327 году русские летописи[307]. Мятеж в княжестве и убийство, с одной стороны, посла, а с другой стороны, Чингизида послужили тогда причиной карательного похода на Тверь ордынских войск. На Руси этот поход стал известен как «Федорчукова рать», по имени татарского командующего Федорчука.

Определенное место в системе золотоордынской социальной иерархии занимали представители духовенства. Известно, что монголо-татары отличались веротерпимостью. Однако — и об этом уже говорилось — власть в кочевых обществах носила сакральный характер. Поэтому служители культа неба играли огромную роль еще при образовании империи. В частности, близок к трону был шаман Тэб-Тенгри[308] Посол французского короля Людовика IX Вильгельм де Рубрук отмечал, что «прорицатели, как признал сам хан, являются их жрецами, и всё, что они предписывают делать, совершается без замедления»