— Нет, а что там случилось?
Леверидж ответил не сразу.
— Если рассудить хорошенько, то ничего особенного. Наклюкались, и все.
— Вот скука-то, — отозвалась Эмили.
— А нам было весело, по крайней мере тогда. — Леверидж пожал плечами, и они пошли по Главной улице. Было темно, но в некоторых окнах горел свет, и это были островки тепла и уюта в ночи. Кое-где в окнах виднелись голубые экраны телевизоров, в двух домах висели фонари на воротах, освещая хозяину дорогу к родному очагу, однако большая часть улицы уже спала.
В молчании они прошли несколько кварталов и уже приближались к дому Эмили. Тут она спросила:
— Так что же ты будешь делать, Олин?
— Сейчас? — спросил он. — Пойду домой.
— В свою лачугу?
— А куда еще?
У ее ворот оба остановились.
— У меня найдется комната для тебя, — предложила Эмили, — если ты согласишься, конечно.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что предлагаю. Подумать страшно, как ты живешь в этой лачуге.
— Я привык.
— К этому привыкнуть невозможно. Вот я и предлагаю: поселяйся у меня, когда захочешь и на сколько захочешь.
— Ну, Эмили, спасибо, но я откажусь. Я ведь ужасный неряха, а когда рисую, пачкаю красками все вокруг… Но благодарю за приглашение.
— Знаешь, я ведь тебе предлагаю поселиться у меня насовсем, не временно.
— Я понял. Но все же не хочу причинять тебе беспокойство. Еще раз спасибо.
Леверидж слегка дотронулся до плеча Эмили, повернулся и зашагал прочь.
— Спокойной ночи, Олин.
Он махнул рукой, не оглядываясь, услышал лязг закрываемых ворот, потом скрип входной двери. Вот и она захлопнулась.
Леверидж шел уже по абсолютно темным улицам, а когда вышел за город, облака закрыли луну. Дорога смутно вырисовывалась во тьме. С пустошей налетел резкий ветер и стал трепать кусты по сторонам дороги. Они гнулись, скрипели и трещали под его ударами. Леверидж с отвращением подумал, что дорога в ад ничуть не лучше этой мрачной тропинки. Следя за мерцающими огоньками на свалке, он в конце концов добрел до хижины, на ощупь нашел дверь и зажег фонарь. Потом присел на кровать и стал слушать шум ветра.
Леверидж не знал, сколько времени он так просидел. Наконец он встал, подхватил фонарь и вышел. У двери он повернулся и швырнул фонарь внутрь хижины.
Сначала оттуда виднелся лишь тусклый дрожащий свет, но через минуту он стал ярче. Потом языки пламени ринулись вверх по стенам, а ветер раздул их в ревущий костер. Скоро хижина превратилась в неровный силуэт, охваченный бурным пламенем, из которого с шумом, как хлопушки, вылетали снопы искорок. Леверидж наблюдал, пока хижина не превратилась в кучу пылающих углей. Потом отвернулся, глубоко вздохнул и проворно зашагал обратно в город.
