Русские хроники 10 века - [56]
Ставк смолк, Добрыня, постукивая пальцами по столешнице, спросил:
– Про калитку не вспомнил?
Волхв смотрел недоумённо. Боярин ударил ребром ладони по краю стола.
– Экий же ты, главного не вызнал! Ежели ту калитку выламывали, шум бы учинился, и десяток добрых кметов против тьмы воев калитку держали. А вот ежели подстенка под калиткой не было, то можно ночью подкоп прокопать и скрытно внутрь пролезть. Экий же ты, однако, недотёпистый! – повторил воевода и с досадой покачал головой.
– Да зачем тебе знать-то? – воскликнул Ставк, огорчаясь, что воевода не понял главного и спрашивает про какую-то безделицу. – Нешто с князем на Сурож идти собрались?
– Никуда мы не собрались, а вот как крепости берут, знать надобно. В жизни всё пригодится. Что ещё про Корсунь расскажешь?
– Сказывали мне про чудо, кое в Корсуне приключилось. Ещё когда корсуняне не приняли Христову веру, пришёл в город некий епископ Капитон. Тот Капитон проповедовал слово божье и призывал жителей креститься. Жители не верили епископу и говорили: «Как докажешь, что бог есть?» Епископ подумал и отвечает: «Разведите большой костёр, я войду в огонь, и ничего со мной не случится, ни единый волос не обгорит на мне. Бог меня защитит!» Жители отвечают: «Зачем костёр разводить? У нас большая печь есть, в которой камни на известь пережигаем. Войди в неё, живым выйдешь – покрестимся». Капитон говорит: «Ведите! Да огонь пошибче разведите». Подвели епископа к двери, а оттуда жаром так и пышет, так и пышет, стоять рядом нельзя. Епископ помолился, наложил на себя крестное знамение и вошёл в печь, жители ахнули. Епископ пробыл сколько-то времени в печи, жители думали, всё, сгорел, а Капитон дверку открывает и выходит живёхонький наружу. Веришь ли, нет, сам нисколько не обгорел, волдыря ни одного не вздулось, только воды напиться попросил. Так мне сказывали. Жители удивились на то и поверили в бога единого, всемогого, и вскорости все окрестились. А над печью той церкву поставили. Мне показывали.
Ставк хотел ещё что-то добавить, но Добрыне прискучило слушать про христианские чудеса.
– Ладно, ступай, про церквы потом поговорим.
Десять лет рабства внесли в сознание Добрыни то, чего не сознавали другие княжеские и боярские дети. У каждого, самого распоследнего раба, просмердевшего навозом, с нечёсаными патлами, одетого в драную дерюгу, сквозь прорехи которой проглядывает немытое худое тело, даже у него есть душа. Он вовсе не скотина, умеющая ходить на двух ногах, он – человек. Он так же страдает, как всякий иной человек, так же испытывает боль и так же хочет радости в жизни. Потому Добрыня понимал мятущуюся душу тихого с виду волхва, ищущего сострадательного к людям бога. Знал Добрыня: нельзя топтать раба, простого людина, ремественника или смерда, закупа, огнищанина. Ибо они тоже люди. Уродился Добрыня гордым и сильным, не просто сильным физически, хотя боги и этим не обидели, но сильным изнутри. Внутреннюю свою силу ощущал с малолетства, чуяли её и окружавшие его люди, и потому безропотно принимали его власть. Но даже он, поужинав иной раз зуботычинами тиуна и стуча зубами от холода в каморке воротника, впадал в уныние. Выжить, выстоять помогла надежда, уверенность, что наступит день, и жизнь его изменится коренным образом. Прощаясь с ним после падения Искоростеня, отец говорил:
– Крепись, сын, терпи. Знай: возмужаешь – рабство твоё закончится, – и ещё сказал: – Помни, ты – древлянский княжич. Покоряйся, но не превращайся в червя.
Он верил отцу и потому, стиснув зубы, терпел и унижения, и побои, и холод, и голод.
Но на что надеяться рабу от рождения? Что после смерти попадёт в Ирий? Но туда же попадёт и господин его, и истязатель. Не станут ли они преследовать его и там? Не всякому открыта дорога в Ирий. Кому? Никто в том не уверен. Даждьбог – добрый бог, учит любить Руськую землю, понадобится – и жизнь положить за неё без раздумий. Русичи – внуки Даждьбога. Ставк верно подметил, нет у Даждьбога утешения страдальцам, а у Христа есть. И ещё. Христос учит не мучить себя, не рвать душу, терпеть да верить в него без оглядки, даже забыв отца с матерью. И тогда награда – спасение и вечное блаженство. И что такое жизнь человечья? – краткий миг, не более, можно и потерпеть.
Хотя видел Добрыня во всяком человеке брата своего и не имел привычки зазря обижать ни раба, ни простого людина, но был он княжеского рода, потому и мыслил по-княжески.
Христианские боги учат людство покоряться владыкам своим, не переча, без ропота. Руськие боги тому не учат, опыт с Перуном не удался. Всяк людин должен заниматься своим делом. Поставь князя ли, боярина к дманице, таких криц наварят – от одного удара рассыпаться будут, пошли их в поле, так ниву засеют, где густо, где лысина. Но разве сможет смерд ли, ремественник-хытрец владеть Землёй? Всяк людин дальше своего двора не видит. Как защитить Землю, мирный ряд с соседями уложить, разве то простой людин сможет сделать? А дани наложить, чтоб и князю на устройство Земли хватило, и людству на пропитание осталось? Князь людству должен быть пастухом, не волком. Но людство должно подчиняться своему князю. Первые помощники князю в том боги. Руськие боги плохие помощники. Людство к вечу привыкло, а на вече норовит князю наказы давать. Того не понимают – князю лучше знать, как Землёй владеть и как порядок на ней блюсти. Хан Ибрагим звал Владимира перейти в магометанство. Руси хан не знает, потому и звал. Магометанство русичам чужое, и обычаи магометанские русичам противны. Никогда русич магометанство не примет, костьми ляжет, но в своей вере останется. Христианские боги русичам ближе, понятней, и Христос, и Богородица. Чехи, ляхи, подунайские болгары, люди одной с русичами крови давно в христианстве живут. В одной вере жить – легче мирные ряды укладывать. Да вот беда, христианские боги у всех одни, а славят их по-разному. От латынян нельзя веру принимать. Киевские попы прогнали латыньского проповедника, не посмотрели, что сама княгиня Ольга просила императора прислать на Русь учителя христианской веры. Нельзя от латынян веру принимать. Призовёшь латынян – распри и раздоры пойдут. Руси того не надобно. Да и людие не примут латыньскую веру. Латыньские попы по-латыньски службу творят. А кто такую службу на Руси поймёт? Чужой останется вера для людства. И от Византии тоже нельзя веру принимать. Правы и князь Святослав, и волхв Ставк. Ромеи так мыслят – кто от них веру принял, над теми они властны. Русь никогда под ромеями жить не станет. Да и попы греческие чужие, на своём языке богам служат. По-иному надобно. Ставк верно говорит, надо с Подунавья попов звать. Да ведь много попов надо. Крепко над сим помыслить надобно. Попы такие надобны, кои от Византии отложились.
