Русские хроники 10 века - [25]

Волхв сел на лавку среди потеснившихся мужиков, подбодрил взглядом стоявшего перед ним Студенца. Парень смущался, вынужденный говорить при многолюдстве, потеребил поясок, несмело посмотрел на наставника. Это был ещё один урок, преподаваемый старцем. Будущий волхв должен уметь вести речи с людьми. Встретив добрый взгляд учителя, Студенец приободрился, заговорил:

– Облака редко идут, да всё с полночной стороны, да кучерявые все. Луна яркая, без мути. Светляки горят, хоть собирай да в избе имя свети. Жучок с ладони на палец перелез и кверху полетел, всё к долгому вёдру.

Закончив речь, Студенец с робостью посмотрел на мужиков, опасаясь смешков.

– Молодец, – похвалил Головко, сказал доброе слово и Торчину: – Добре парня учишь. В Навь уйдёшь, есть кому в святилище сменить.

Головку самому близился путь на санях, потому упоминание об уходе в Навь не звучало бездушно.

Торчин встал, сутуля согбенную спину.

– Что ж, братие, идёмте на требище, восславим богов наших милостивых.

Людие с готовностью поднялись, потянулись гуськом за волхвом.

3

Отец с сыновьями укладывал снопы в копёшки, мать с дочерьми в тенёчке у телеги расставляла на ряднушке едомое. Разбирая снедь, Млава тихо улыбалась. Добрая семья у них с Желаном получилась. И у него помощники подросли, и у неё помощницы. Ишь, как дружно работают. Голован с Житовием всё силушкой меряются. Да только чует материнское сердце: скоро расставаться со своими помощницами придётся. Из-за телеги донеслась песенка:

– И говорило

Аржаное жито,

В чистом поле стоя,

В чистом поле стоя:

Не хочу я,

Аржаное жито,

Да в поле стояти,

Да в поле стояти.

Заринка, голенастая, нескладная юница, вот только едва ноги волочила, посидела чуток в прохладе, кваску испила, и уже за метеликом гоняется. Млава посмотрела внимательно на старшую дочь, чистившую луковицу. Что-то не нравилось ей в Купаве. Меняется прямо на глазах. То песню запоёт, то с братьями перешучивается, а то, как тучка на солнышко найдёт, насупится, пасмурнеет и молчит полдня.

– Что сумная, донюшка, ай недужится? Так сказала б, дома бы оставили.

– Здорова я, мама, – Купава быстро глянула на мать, взгляд отвела, помолчала, молвила: – Другое у меня. В Дубравке парень есть, Здравом зовут, – произнесла быстро, на одном дыхании.

– Что ж он за парень, тот Здрав? Давно ли спознались?

Млава лукаво посмотрела на запунцовевшую дочь. Та с жаром принялась объяснять, какой хороший парень тот Здрав. Но, объясняя, говорила совсем не то, что ожидала услышать мать.

– Мы ещё зимой, на святки спознались. Его боярский рядович Ляшко на кулачках побил. Так что с того, что побил? Все наши парни сказали – Ляшко не по-честному бился. Ляшко злой, а Здрав добрый.

– Так ты потому за Ляшка и идти не захотела? – перебила мать.

Купава оттопырила нижнюю губку.

– Не пойду за нелюбого. Мне Здрав люб, и я ему люба. Сам на купальских игрищах поведал, – Купава помолчала, шумно дыша, и, сердито посмотрев на мать, выпалила: – Отдайте меня за Здрава!

– Да чего ж не отдать, коли любы друг дружке? – засмеялась Млава. – Поговорю с отцом. Жатву закончим, копы на гумно свозим, пускай приезжают, мы к ним съездим, поглядим. Хорошая семья, так чего ж не отдать? А то, может, погодишь ещё лето?

Купава опустила голову, проговорила сквозь готовые брызнуть слёзы:

– Ныне пойду!

Заринка уже занималась важным делом. Нашелушив в ладошку зёрен из колосьев, подняла к небу полную горсть и, изображая взрослых жниц, приговаривала:

– Род! Ты, который снабжал нас пищей, снабди и теперь нас ею в изобилии.

Млава, и радуясь за дочь, и уже горюя о неотвратимой разлуке с родным дитятей, повторила:

– Поговорю с отцом. С жатвой закончим, пускай приезжают, сватаются. Мы к ним съездим, тогда и порешим.

Разложив на холстине репу, огурцы, хлеб, улыбнулась по-доброму.

– Свозим копы, пойдём с тобой в лес, надерём корья с дичек, ольхи, покрасим тебе понёвы, сорочицы, убрусы.

Подбежавшая Заринка спросила обиженно:

– А почему понёвы Купаве красить? Я тоже в крашеных хочу ходить.

Млава засмеялась.

– Да как же без тебя? И тебе покрасим, лада моя.

Напившись квасу, утирая усы, Желан молвил довольно:

– Урожай ныне добрый, колос полный, тяжёлый. Однако, сам-четвёрт, а то и сам-пят будет.

Взглядом приструнил сыновей, по своему обыкновению пихавшихся из-за места, сотворил молитву перед трапезой:

– Силой родных богов и трудов людинов пища пребывает, тела и души Дажьбожьих внуков благословляет, стремлением святости освящая. На добро и счастье детям Сварожьим, пищу имея, требу даём, Роду великому славу творим! Слава Родным Богам!

Глава 11

1

В больших святилищах, где богов славят не у священных дерев или студенцов, а у капей, не один, не два, полдюжины, а то и десяток и более волхвов обретается. И у всякого волхва своё особое дело. Одни требы вершат и время стерегут, чтоб и Ярилин, и Перунов день, и всякий иной в отведённый срок справить, те священный огонь блюдут, чтоб не гас огонь до положенного срока, да было бы чем питать тот огонь. Есть среди волхвов и кудесники, и кобники, и целители, и старцы-кощунники. В святилищах же у студенцов, священных дерев, где славят богов жители какого-нибудь малого сельца, несут службу один-два, много три волхва, на коих наваливаются все заботы.