Русские гусли: история и мифология - [55]

Несколько лет назад со мной был такой случай: девушки плясали «кружка», хороводик, по шажку тихонечко двигались по кругу, а играл мой ученик, и так всё совпало, что вдруг я увидел, что всё поплыло, как на карусели, смазалось Я сначала не понял, а потом осознал, что мы все 7 человек вошли в резонанс. Как раз вот в этот столб и вошли вместе, все вместе в резонансе находясь. Это не какая-то мистика, а просто мы «зазвенели» как струны вместе.

Если инструмент плохо будет строить, не будет «звенеть», то будет ощущение, что инструмент плохой. А как настроишь правильное созвучие, когда происходит по природному звуку, то доска начинает «звенеть», любая доска. И ты чувствуешь, что обертона начинают звенеть и «столб» появляется.

Как же это не священный инструмент, если его не выпустить из рук!? Я вот сажусь, беру этот инструмент, и просто не отойти, потому что у этой музыки есть начало, но нет конца — опять императив. Начало есть всегда, ты начал — первый удар есть, а дальше всё по кругу, и окончания нет. Дёрнул не три, а одну струну — уже рисунок появился, на фоне повторяющегося музыкального полотна появляется узор. Казалось бы, что там есть? А вот эти вот микроэлементы — это и есть вариативность в рамках традиции. Когда наличие основы позволяет идти дальше, а вариативность позволяет изменяться под ситуацию, под условия жизни и разнообразить то, что мы делаем: музыку, ткачество, боевое дело наше или ремесло какое-нибудь. То есть, это развитие, но сама основа традиции, это смена этих основных двух аккордов.

Солнце и Луна

Известный гусляр, наш современник Андрей Байкалец (настоящее имя: Андрей Дмитриевич Кравченко) как-то рассказывал о том, что когда на гуслях извлекается аккорд — мажор (тоника), все пальцы поднимаются вверх, то это солнечный звук: руки словно взлетают вверх — к солнцу. Когда кисть руки опускается вниз, извлекая минорное созвучие (субдоминанта), то это лунный звук. Таким образом, игра на гуслях традиционным способом — это всегда, то воспарение ввысь — к солнцу, за солнечным (мажорным) звуком, то нырок к луне за звуком лунным. Были ли эти его выводы наблюдением, порожденным опытом и знанием традиции, или ему об этом рассказал кто-то из старых учителей, теперь не узнать. 17 сентября 2008 года Андрей Байкалец ушел из жизни.

Согласно описанной мифологической схеме, инструмент, а с ними и гусляр, вписываются в большую космогоническую натурфилософскую конструкцию, в которой сверху находится солнце, снизу луна, а исполнитель посередине. При этом он выглядит уже не как обыкновенный музыкант, а как чудесный игрок, ткущий музыку из переплетений солнечных и лунных звуков. Прежде мы уже говорили о мифологическом тождестве в русской традиции образа волны, лебедя и струны. На скалах Онежского озера есть замечательный петроглиф, который словно иллюстрирует это мифологическое положение. На граните изображен плывущий лебедь, подобно струне под пальцами гусляра: с одой стороны у него солнце, а с другой месяц.

Кривда и правда

Примечательно, что в исторических воспоминаниях и в непрерывной народной традиции гусли воспринимались как инструмент, являющий собою стройную натурфилософскую модель мироздания. И как не избегай этого факта, то там, то тут мы сталкиваемся с ситуациями, когда на примере гуслей, как на модели, описываются очень сложные космогонические вещи. В мифопоэтической традиции гусли были устойчиво связанны с представлениями о космосе, мире и человеке. Эта связь совершенно согласуется с ранними представлениями философов о соотношении макрокосма — микрокосма. Гусли — модель первобытного космоса. Законы устройства гуслей подобны законам устройства вселенной. Но не только на внешнюю сторону бытия распространяется восприятие через призму образа гуслей. Сама душа человека и тонкие внутренние душевные движения описываются при помощи образа игры на гуслях уже в православной аскетике, в обучении молитве Иисусовой. Неслучайно, что и представление о правильно настроенных и расстроенных гуслях соотносится с русскими этико-философскими образами Кривды и Правды. Расстроенный (по Кривде) инструмент делает гусли (подобно целому миру) отталкивающими, не способными к творчеству, удалённым от Бога.

А кривда у нас пошла по всей земле.

По всей земле, по всей Святорусской.

Она легла к нам на ретиво сердце.

От того стал народ неправедный,

Неправедный, народ злопамятный.

Кто по кривде будет жить,

Тот отчаянный от Господа![170]

Правильно же настроенные гусли (по Правде) возносят разум к небу. Он сам звучит и устраивает этим звучанием всё вокруг.

Кто по правде будет жить,

Тот причаяный ко Господу![171]

Если гусли рассматривать как космогоническую и нравственную модель вселенной, то правильный строй соотносится с нравственным законом, установленным Богом в макрокосмосе. Причём, вся материальная сторона «космоса» гуслей, как бы хорошо гусли не были бы сделаны, утрачивает смысл, если в звучании нет Правды, если инструмент плохо настроен. Таким образом, манифестируется преимущество нравственного над грубо вещественным. Подобно тому, как в мироздании нравственный закон преобладает над физическим устройством вселенной.