Русские горки. Конец Российского государства - [20]

Суть здесь только в том, что наш крестьянин к моменту освобождения и так уже работал на грани сил. Даже сегодня фермер Запада и наш, имея одинаковую механическую вооружённость, будут работать в разных условиях: у первого сезон работ будет с февраля по декабрь, а у второго — с апреля до середины октября. Вечный дефицит рабочего времени в условиях российского земледелия и животноводства всегда требовал концентрации в относительно сжатые сроки большей массы рабочей силы, а это означает неизбежность ведущей роли тех или иных форм крупного сельскохозяйственного производства.

Уже упоминавшийся нами А.Н. Энгельгардт писал в своих «Письмах из деревни»:

«Наш работник не может, как немец, работать ежедневно в течение года — он работает порывами. Это уже внутреннее его свойство, качество, сложившееся под влиянием тех условий, при которых у нас производятся полевые работы, которые вследствие климатических условий должны быть произведены в очень короткий срок. Понятно, что там, где зима коротка или её вовсе нет, где полевые работы идут чуть не круглый год, где нет таких быстрых перемен в погоде, характер работ совершенно иной, чем у нас, где часто только то и возьмёшь, что урвёшь!.. Люди, которые говорят, что наш работник ленив, обыкновенно не вникают в эту особенность характера нашего работника… Крестьянин, работающий на себя в покос или жнитво, делает страшно много, но зато посмотрите, как он сбивается в это время — узнать человека нельзя».

Или вот ещё оттуда же:

«Говорят, у крестьян много праздников, а между тем это неправда… крестьяне празднуют все годовые праздники с тою только разницей, что на светлое воскресенье празднуют всего только три дня, а во многие другие праздники не работают только до обеда, то есть до двенадцати часов… Кроме того, по воскресеньям, в покос, даже в жнитво, крестьяне обыкновенно работают после обеда: гребут, возят и убирают сено, возят снопы, даже жнут. Только не пашут, не косят, не молотят по воскресеньям — нужно и отдохнуть, проработав шесть дней в неделю. Если всё сосчитать, то окажется, что у крестьян, у батраков в господских домах праздников вовсе не так уж много, а у так называемых должностных лиц — старост, гуменников, скотников, конюхов, подойщиц и пр., вовсе нет, потому что всем этим лицам и в церковь даже сходить некогда».

В 1897 году собственно крестьяне составляли 77,1 % населения России. Даже на пике экономического могущества России, в 1913 году, 29,2 % крестьян были безлошадными и 30,3 % однолошадными и едва сводили концы с концами. Около половины крестьянских хозяйств ещё пахало сохой, а не плугом. В подавляющем большинстве случаев крестьяне продолжали сеять вручную, жать хлеб серпом и молотить его цепами. Любая механизация сельскохозяйственных работ автоматически делала значительную часть крестьян лишними и оставила бы их без работы и средств к существованию. Да и на какие капиталы всё это механизировать?!

Повторим лишний раз: отмена крепостного права привела не к улучшению, а к ухудшению экономического положения крестьянского хозяйства. А чтобы понять суть процессов, углубимся в историю ещё дальше.

«Образцовая» для наших либералов Европа раньше нас прошла путь первоначального накопления капиталу, процесса превращения массы самостоятельных производителей (прежде всего крестьян) в наёмных рабочих, а средств производства и денежных богатств — в капитал. Если коротко, дело шло так: расширение товарно-денежных отношений усиливало разорение мелких товаропроизводителей, а появление мануфактуры вызывало увеличение спроса на рабочую силу, причём сначала и первый, и второй процессы решались насильственным путём, через экспроприацию крестьян и мелких ремесленников.

Раскрестьянивание, проходившее в целом ряде стран, как правило, было связано с большой кровью — революцией и гражданской войной. «Классическим» примером стали огораживания пахотных наделов крестьян и общинных земель английскими лендлордами, особенно с конца XV века. В XVIII столетии английский парламент без всяких затей издал ряд законов, разрешавших крупным землевладельцам полностью присваивать общинные земли.

Массы людей были оторваны от привычных условий жизни, лишены не только прежнего хозяйства, но и крова. Быстро увеличивалась армия бродяг и нищих. А государства Западной Европы в этот период издавали законодательные акты, вводившие в практику жестокие наказания для тех, кто не имел дома и собирал милостыню без разрешения властей. Этих несчастных бичевали, клеймили, отдавали в рабство, при третьей поимке казнили. Парламентский «Акт о наказаниях бродяг и упорных нищих» 1597 года дал окончательную формулировку закона о бедняках и бродягах и действовал в таком виде до 1814 года. Только повешенных в период огораживания было более 70 тысяч человек. И это притом, что в XVII веке у Англии уже были колонии в Америке, и часть лишних людей можно было отправить туда!

К началу XIX века английское крестьянство исчезло как класс.

Аналогичные законы существовали и в других странах, вставших на путь капиталистического развития в XVI–XVIII веках (Нидерланды, Франция). Правда, «кровавые законы» не могли приостановить роста нищенства и бродяжничества, но позволяли подавить сопротивление экспроприированных, превращали согнанных с земли крестьян в людей, готовых к наёмному труду на любых условиях.