Русские боги. Подлинная история арийского язычества - [16]

Имя Дажьбога образовано соединением глагола «дать» и слова «бог». Его естественно соотнести с индоарийским Дьяусом – богом сияющего, дневного неба. Их общим прообразом был древнерусский Дый (он же Уд; в безглассовом письме это одно и то же слово). Таким образом, корни культа этого божества очень древние, уходящие в эпоху каменного века и общеиндоевропейского единства.

Наряду с Перуном, Дажьбог присутствует в пантеоне князя Владимира. Но ни Рода, ни Сварога там нет. Исходя из этого, можно говорить, что 3-й (русско-славянский) этап в истории язычества состоял в низвержении арийских богов и возвышении более древних (по своим корням), доарийских богов – Пыра-Перуна и Уда-Дажьбога. Очевидно, это было связано с наплывом на Русь переселенцев из Европы.

* * *

Наконец, третий русский источник – это «Речь философа», известная по «Повести временных лет» (под 986 годом). Сведения, содержащиеся в ней, крайне отрывочны и наименее содержательны. По словам писателя, люди впали в язычество после разрушения Вавилонской башни, когда они «разидошася по странам и кождо своя норовы прияша». Здесь самое время сказать, что христианские авторы не столько стремились к объективному исследованию происхождения язычества, сколько старались выставить его в невыгодном свете. Оттого этап общности людей (и единого языка у них) приравнивается к чисто животному существованию («без божества, без вдохновенья»). Философ, очевидно, укорачивает, тем самым, и историю человеческой культуры. В этом он, безусловно, неправ.

Согласно ему, первая стадия воззрений (в рассматриваемой класификации 2-й этап, то есть время распада индоевропейской общности) – культ природы: «По дъяволю научению ови рощением, кладезем и рекам жряху [приносили жертвы] и не познаша бога».

Вторая же (3-й этап) связана с изготовлением идолов и людскими жертвоприношениями: «Посемь же дьявол в большее прельщенье верже человеки и начаша кумиры творити: ови древяны, ови медяны, а друзии мрамаряны, а иные златы и сребрены. И кланяхуся им и привожаху сыны своя и дъщери и закалаху пред ними и бе вся земля осквернена».

Эти же две стадии фигурируют и у летописцев при рассмотрении русской истории. Древние поляне времен князя Кия (примерно VI в. н. э.) «бяша мужи мудри и смыслене… и бяху же поганее: жрущее озером и кладязем и рощением яко же прочии погани» (Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1950, с. 105). Здесь еще ничего не говорится об идолах, а в событиях X в. уже постоянно упоминаются идолы Перуна и Велеса. Так, под 980 г. говорится о водружении шести «кумиров» князем Владимиром, а под 983 г. – и о человеческих жертвах.

Сведем данные всех трех источников в одну таблицу.

Автор «Слова об идолах» и ипатьевский летописец, будучи христианами, сохранили элементы объективности при оценке язычества. Предложенные ими схемы периодизации язычества схожи по существу. Авторы «Повести временных лет» отказались от сколько-нибудь содержательного обсуждения древнейшей религии русского народа. Ученые, ориентирующиеся на «Повесть временных лет», как на главный источник по истории Руси, не признают арийского этапа. Но автор «Слова об идолах» и ипатьевский летописец фактически утверждают его существование. И делают это весьма убедительно.

Глава 3 Боги в русских сказках

Одно из наиболее стойких и светлых воспоминаний детства – наши волшебные сказки. Кажется, с молоком матери мы впитали их фантастические истории. Сказки живут в нашей памяти, но относимся мы к ним довольно легкомысленно. Дело доходит до абсурда. Не так давно многие интеллектуалы увлеклись идеей составления списка из ста лучших книг человечества, которые стоит прочитать каждому школьнику. И если Библию и Гомера в этот список включали почти все составители, то про сборник А.Н. Афанасьева «Русские народные сказки» многие забыли. А между тем, наши сказки – это не только основа образного восприятия окружающего мира и ярчайшие образцы художественного творчества, но это еще и отражение истории народа.

Слово «сказка» первоначально имело совершенно другой смысл, чем сейчас. Оно означало сказанное или записанное слово, имеющее силу документа. Так, в «Мертвых душах» «ревизскими сказками» названы установленные путем ревизии документированные списки крестьян, принадлежащие помещику. В устном обиходе «отобрать сказку» соответствовало нынешнему выражению «снять показание». Корень «каз» с разными приставками порождает слова – сказать, указать, показать и т. д., которые связаны с передачей информации, открытием нового знания. Причем, в изначальном своем значении «сказка» воспринималась, как достоверное знание.

Только начиная с XVII века, это слово начинает употребляться в современном значении. В указе царя Алексея Михайловича 1649 г. говорится: «Многие человецы неразумьем веруют в сон, и в встречи, и в полаз, и в птичий грай, и загадки загадывают, и сказки сказывают небылые». Что же произошло? Почему к сказке стали относиться, как к нагромождению небывальщины?

Мы не будем оригинальными, когда напомним, что именно в это время в стране началось наступление на русскую старину. Петр I своими указами уже доканчивал то, что начал осуществлять его батюшка. Увлечение западными идеями потребовало от образованного слоя отказа, в том числе, и от сокровищ народной культуры. Раскол произошел не только в церкви, но и во всем русском обществе. И царь, и его окружение поддержали христианский взгляд на сказку, как на фантазии диких и неотесанных варваров.