Русские банды Нью-Йорка - [3]

— Ничего! Деньги — просто фантики! Руки у тебя есть, голова на плечах, заработаешь! — сказал Жора. — Правым табань!

Подчиняясь команде, Кирилл стал грести в другую сторону и оглянулся. В первый момент ему показалось, что он ослеп — перед глазами стояла непроницаемая чернота. Оказалось, это был борт парохода. Черный, необычайно высокий. Ему пришлось задрать голову, чтобы увидеть в вышине цепочку тусклых пятен иллюминаторов.

— Ну, и где твой трап? — Жора встал во весь рост и крикнул, сложив ладони рупором: — Эй! Мастер!

— Сказали, трап на правой стороне. — Остерман бросил весло и привстал, хватаясь за борт баркаса. — А где тут право, где лево, откуда мне знать? Я слесарь, а не моряк.

Здесь, у парохода, качка ощущалась сильнее, и баркас то взлетал вверх, то проваливался так, что женщины взвизгивали.

Кирилл выставил весло, упираясь в борт. Что-то мокрое хлестнуло его по щеке. Заслоняясь рукой, он перехватил какую-то веревку, свисавшую сверху.

— Тут конец! — крикнул он.

— Давай наверх! — приказал Жора и, перешагнув через сваленные на дно баркаса узлы, кинулся на место Кирилла, перехватив его весло. — Илюха! Хватай конец! Чтоб не сносило! Кира, пошел!

Это был настоящий океанский пароход. С прошлой ночи стоял он на одесском рейде, угловатый, черный, с двумя широкими трубами. Даже с берега он казался необычно большим, а теперь, вблизи, был просто гигантским. Отвесный борт уходил в поднебесье, как стена неприступной крепости. «Лишь бы конец выдержал», — только и успел подумать Кирилл, сбрасывая башмаки. Босые ноги цепко уперлись в шершавое мокрое железо, и он, подтянувшись, двинулся вверх. Металл мелко вибрировал под ступнями, и, чем выше забирался Кирилл, тем слышнее становились тяжелые вздохи паровой машины.

Он ухватился за леера и перемахнул через борт. К нему подбежал кто-то в светлой тужурке.

— Остерман? — крикнул моряк.

— Остерман внизу, трап давай!

— Харри ап! Тез ол, тез! — по-английски и по-турецки заорал на него моряк. — Ю дамд бич!

— Сам ты бич! — Кирилл уже заметил свернутый под бортом штормтрап и сам вывалил его наружу. — Дядь Жор! Держи!

Перегнувшись вниз, он видел белеющие лица. Отсюда казалось, что до них не так и далеко. Он даже подумал, что вполне мог бы спрыгнуть с борта прямо в баркас, если понадобится.

— Сначала вещи! — донесся до него голос Остермана.

— Кира, тяни!

Он вытянул снизу несколько узлов и громоздкий чемодан, и только потом почувствовал, что конец идет рывками. Илья первым забрался наверх, отвязал веревку, обмотанную вокруг пояса, и сбросил ее вниз.

— Мама! Видите? Это так просто! — крикнул он, свесившись за борт. — Какие-то три-четыре ступеньки! Оська, не лезь, пусть Жора сам обвяжет!

Он повернулся к Кириллу, счастливо улыбаясь, и ткнул кулаком в плечо:

— Лихо, Кира! Мама идет на абордаж!

— Тяни давай!

Моряк с парохода толкался рядом, что-то крича и размахивая руками, но Кирилл с Ильей не обращали на него внимания. Они подхватывали под мышки тех, кто показывался снизу, отвязывали страховочный конец и сбрасывали его обратно к баркасу.

Мощный басовитый гудок раздался прямо над головой. От неожиданности Кирилл даже присел.

— Чемодан! — закричал Моисей Лазаревич, всплеснув руками. — Где чемодан! Дора, ты забыла его в баркасе!

— Что ты говоришь, Моисей! Я сама привязывала его!

— Тогда покажи мне, к какому месту ты его привязала! Вот узел, вот инструменты, вот корзина, и где же тут чемодан?

Кирилл неожиданно вспомнил, что рядом с ними вертелась какая-то фигура. Он оглянулся и увидел: какой-то низенький человечек волочит за собой чемодан. Вот он скрылся за шлюпкой, и Кирилл кинулся за ним. Палуба вздрагивала под ногами, в лицо ударила струя горячего сухого воздуха, Кирилл на миг потерял из вида похитителя чемодана, но тут же снова увидел его. Тот уже был не один. Трое или четверо низеньких и суетливых воришек окружили его.

— А ну, стоять! Голову оторву! — заорал он, и подумал, что воришки вряд ли понимают по-русски.

Но они все поняли, потому что кинулись врассыпную, а открытый чемодан остался на палубе. Повсюду белели какие-то тряпки, вытащенные из него. Кирилл наспех запихнул их обратно, кое-как закрыл чемодан, с которого были сорваны замки, и взвалил его на плечо.

Когда он вернулся к Остерманам, те уже шагали ему навстречу, волоча за собой узлы и корзины.

— Вот гады, распотрошили!

— Спасибо, Кирюша! — сказала тетя Дора. — Я всегда говорила, что ты порядочный мальчик.

— Давай! — Илья порывисто обнял его и оттолкнул. — Я тебе напишу!

— Если не понравится, возвращайтесь! — сказал Кирилл.

— Вот заработаю миллион, и вернусь! — пообещал Илюха.

Кирилл хотел еще раз обнять друга, но тут увидел, как двое матросов в желтых блестящих куртках выбирают штормтрап и сворачивают его в рулон.

— Эй, вы чего! — крикнул он, бросаясь к борту. — Дайте спуститься, черти!

— Ол райт, ол райт, — сказал один из матросов.

А второй похлопал Кирилла по плечу:

— Карашо!

— Вот черти, чуть не увезли с собой, — пробормотал Кирилл.

Он схватился за страховочный конец и почувствовал слабину. «Зачем дядя Жора отвязал баркас?» — подумал он и уже перенес ногу через борт, когда увидел, что никакого баркаса внизу нет. Только черная вода с белым пенным следом.