Русские агенты ЦРУ - [44]
Московская стадия операции фактически являлась главной, поскольку основная часть передаваемой Пеньковским информации добывалась именно там. После последней встречи в Париже опасность того, что его упорное желание сфотографировать каждый попадавший в его руки документ приведет к катастрофе, росла с каждым днем. Сами кураторы чувствовали в данной ситуации полную беспомощность, поскольку он просто не желал прислушиваться к их доводам. С другой стороны, им приходилось мириться с самоуверенностью Пеньковского, особенно когда он действовал на своей территории. Дальнейшее повествование, основанное на отчете ЦРУ от мая 1961 года, дает некоторое понятие об образе действий Пеньковского в этот период.
Винн прилетел в Москву днем в субботу 27 мая. С собой у него была сумка с зонтами и три чемодана, в одном из которых лежали подарки Пеньковскому. Там было все, что тот заказывал, за исключением большого канделябра, который никуда не поместился. Оказавшись в аэропорту и не обнаружив встречающего Пеньковского, Винн поначалу несколько растерялся, однако вскоре с облегчением вздохнул, увидев его, спешащего навстречу. На пропускном пункте Пеньковский предъявил пропуск, позволивший Винну пройти таможенный и паспортный контроль без всяких формальностей и в короткий срок. У здания аэропорта их поджидал старый, потрепанный черный автомобиль с таким же старым водителем, по всей видимости знакомым Пеньковского. Машина уже была набита пакетами, которые, как подозревал Винн, имели какое-то отношение к черному рынку.
Вместо того чтобы ехать прямо в Москву, они направились куда-то за город. По дороге Пеньковский, не сказав ни слова, передал Винну три пакета, который принял их так же молча. Наконец они остановились возле деревянного домика. Появившаяся жена водителя помогла Пеньковскому сгрузить его сумки, в то время как Винн, по всей видимости, продолжал крепко сжимать в Руках переданные ему пакеты.
В отчете не дается никакого объяснения всей последовательности событий того дня. Привожу их в этой книге в качестве иллюстрации того, как Пеньковский вел себя иногда, вместо того, чтобы пытаться, как это полагается, соблюдать максимальную осторожность. По завершении всех этих таинственных манипуляций он направил обшарпанное такси в противоположном направлении и, вернувшись в город, наконец остановил его возле расположенного в центре Москвы отеля «Метрополь». По дороге Пеньковский показывал Винну достопримечательности Москвы, а тот передал Пеньковскому упаковки сигарет и какой-то особый лосьон для волос. (Будучи в Лондоне, Пеньковский смочил лосьоном после бритья голову, после чего его волосы приобрели фиолетовый оттенок. Надеялись, что привезенный лосьон поможет исправить эту ситуацию.)
Войдя в «Метрополь», Пеньковский вновь показал свое удостоверение, предоставив к тому же письмо от ГНТК, уведомляющее, что к Винну следует проявлять особую предупредительность, включая предоставление автомобиля на все время пребывания в Москве. Едва устроившись на новом месте, Винн организовал заранее предусмотренную встречу с базирующимся в Москве агентом, которому передал три пакета с только что полученной от Пеньковского информацией. Подобные встречи происходят в полном молчании, средствами общения является язык жестов либо записки от руки, впоследствии уничтожаемые.
Эти три пакета, как оказалось, содержали фотокопии более полутора тысяч страниц совершенно секретной документации. Откуда именно взялись эти страницы, в отчете не указано, однако Пеньковский, по всей видимости, всюду носил с собой камеру и все фотографировал при первой возможности. В письме, переданном Джанет в конце декабря 1961 года, к примеру, он сообщал, что, находясь в кабинете полковника Владимира Михайловича Бузинова, помощника Варенцова, «увидел на его столе документы [составленные Главным маршалом], касающиеся ракет. Предложив мне прочитать их, Бузинов вышел на несколько минут из кабинета, оставив меня наедине с секретными бумагами. Я быстро сфотографировал все. (Для верности два раза.) Этот материал крайне важен; позднее документы доложили на Верховном совете обороны в присутствии Хрущева и других членов правительства». В том же самом письме Пеньковский обещал сфотографировать 420-страничную инструкцию и спрашивал, будет ли представлять интерес другая инструкция — 216-страничный курс по вопросам использования ядерного оружия.
Имевшие с ним дело профессионалы относились к подобному образу действия весьма неодобрительно, но ничего не могли с этим поделать. Во время одного из своих визитов в Лондон в ответ на критику в свой адрес за чрезмерный риск Пеньковский возразил: «Находясь в Англии, я прислушиваюсь к вашим советам, но в Москве тон задаю я». Один из вашингтонских аналитиков ЦРУ отмечал, что инцидент в кабинете Бузинова «последняя и наиболее яркая иллюстрация проблем, тревожащих каждого, имеющего отношение к этому делу….[Однако] наши постоянные предупреждения ради его же безопасности быть осторожнее и думать, прежде чем действовать, встречаться с Джанет не так часто и т.д. и т.п., но в сочетании с нашими же постоянными требованиями переснять такие-то документы, и это и то — все эти слова производят впечатление обыкновенного лицемерия и истолковываются Пеньковским именно в этом смысле».
В книге академика РАН А. А. Кокошина, 6-го секретаря Совета Безопасности Российской Федерации, занимавшего также посты первого заместителя министра обороны Российской Федерации, секретаря Совета обороны Российской Федерации, рассматриваются ряд политико-военных и военно-стратегических проблем национальной безопасности России. В их числе – концептуальные вопросы взаимоотношений между политикой и военной стратегией, долгосрочные проблемы обеспечения стратегической стабильности, оценка тенденций в развитии сил и средств общего назначения, вопросы неядерного (предьядерного) сдерживания в оборонной политике России и др. Для студентов, аспирантов и преподавателей гражданских и военных вузов, а также для всех интересующихся политико-военной и военно-стратегической проблематикой.
Последние дни холодной войны. В 1988 Джо Наварро, самый молодой агент ФБР, разрывался между миссиями спецназа и контрразведки. Но его главным талантом было умение читать язык тела. Он обладал сверхъестественной способностью читать мысли тех, кого допрашивал. На рядовом задании он допрашивал подозреваемого — бывшего американского солдата по имени Род Рамси — и заметил, что когда у того стали спрашивать о другом солдате, арестованном в Германии по подозрению в шпионаже, у него стала трястись рука.
В монографии профессора НИУ ВШЭ доктора исторических наук И. В. Кривушина впервые в отечественной историографии проводится комплексный анализ геноцида 1994 г. в Руанде, его исторических предпосылок и причин, выявляются способы его проведения, основные организаторы и участники, роль в геноциде СМИ и христианских церквей. Исследование, основанное на большом массиве источников, показывает, как формировался «дискурс геноцида», как традиционные административные структуры трансформировались в механизмы массового истребления «врагов» и их «сообщников», как менялось сознание вовлеченных в него людей, в каких формах осуществлялось сопротивление геноциду и какими способами оно было подавлено, каковы были стратегии уничтожения и стратегии выживания, каковы были причины индифферентности ООН, зарубежных государств и мирового общественного мнения. Для широкого круга читателей, прежде всего политологов, историков, этнологов, специалистов-международников, психологов, социологов и журналистов.
Первые ведомства, отвечавшие за разведку, появляются в России еще в XVI веке. Благодаря им русские государи и их ближайшие помощники были лучше осведомлены о замыслах и намерениях противника. При Алексее Михайловиче был основан Приказ тайных дел, а Пётр I в воинском уставе 1716 г. впервые подвел законодательную и правовую базу под деятельность русской военной разведки. Большую роль в создании военной разведки в России сыграл генерал-адъютант князь П.М. Волконский. Но настоящим органом военной разведки стала Экспедиция секретных дел при Военном министерстве, созданная по инициативе Барклая-де-Толли в январе 1810 г.
«По следам “турецкого гамбита”» — это путь от загадок «возни» русской армии под Плевной до абсурда ее «стояния» у распахнутых ворот Константинополя в ходе Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Это путь, ведущий к пониманию той «необычной смеси самомнения и идеализма», которой отличалась внешняя политика трех последних российских императоров и которая в конечном счете привела Российскую империю к началу трагедии — августу 1914 г.
В монографии польского ученого Анджея Мисюка подробно описываются организация польских спецслужб в 1918–1939 годах и направления их деятельности, а также применявшиеся ими методы и формы работы. Особое внимание автор уделеляет их подрывной деятельности против России, мерам советских органов безопасности по противодействию им, достигнутым спецслужбами Польши оперативным результатам и допущенным провалам в разведывательной работе.В книге широко используются материалы польских архивов, что непременно вызовет огромный интерес читателей к этой работе.