Русские агенты ЦРУ - [11]

Ранние годы жизни Попова

Так почему же все-таки столь аполитичный человек, как Петр Попов, предложил свои услуги разведке США? Для нашего исследования главным вопросом является именно мотивация потенциального шпиона (а не ценность предоставленной им информации), и ответ совсем не так прост, как это можно было бы ожидать. Как и у многих других людей, скромно работающих на ниве шпионажа, мотивы предательства Попова при ближайшем рассмотрении оказываются далеко не однозначными. Более того, по прошествии времени внутренние мотивы, побудившие его сотрудничать с нами, кажутся все более и более сложными.

Прежде всего возникает естественный вопрос, не стало ли предложение Попова о сотрудничестве следствием его антикоммунизма. Ответом может быть категорическое «Нет!» по той простой причине, что он вовсе не мыслил подобными категориями. С другой стороны, испытывая сильное личное недовольство тем, как коммунистическая система обошлась с его семьей, Попов поначалу не имел ни малейшего понятия о политических и экономических альтернативах, предлагаемых Западом своим гражданам. Тогда на чем же основывается его мотивация? Ненависти к вышестоящему начальству? Чувстве одиночества? Крушении надежд? Отсутствии моральной поддержки? Ответы на эти вопросы ничем не отличаются от любых других — лишь частично. Подобно другим персонажам, подвергнутым нашему исследованию, тайная карьера Попова как агента американской разведки явилась следствием сложных и не всегда явных мотивов.

С уверенностью можно сказать одно: с той поры как Попов начал осознавать себя, он всегда ощущал себя чужим, не вписывающимся в реальный мир, который находился за пределами его понимания. Социальное происхождение позволило ему сделать блестящую карьеру майора, а потом и подполковника в такой элитарной организации, как советская военная разведка (ГРУ — Главное разведывательное управление). На момент передачи письма вице-консулу о готовности сотрудничать Попов был еще молод, в перспективе его ждали обеспеченная жизнь и надежды на дальнейшее продвижение по службе. Более того, как офицер разведки являясь хранителем режима, он пользовался гораздо большей свободой, чем большинство его сограждан. Однако свобода без цели в жизни, без понимания своего назначения может вызвать внутреннюю неуверенность в себе, даже тревогу. И хотя Попов стремился проявить себя как личность, а не просто как винтик в государственной машине, вести подобную бессмысленную жизнь для него было невозможно. В качестве альтернативы пассивному подчинению системе, он выбрал крайнее решение — продать тело и душу американцам.

Петр Попов родился в июле 1923 года в одном из бедных регионов Северного Поволжья. В обнищавшей деревне единственным преимуществом семьи Попова была возможность обрабатывать немного больше земли, чем давалось обычно по установленной норме (часть ее сохранилась за ними по праву). Старшие Поповы были практически неграмотны, и юный Петр, вероятно, пошел бы по стопам своих предков, если бы не решительность старшего брата Александра, настоявшего на том, чтобы Петр продолжил учение после окончания двух классов школы. Для большинства крестьянских детей образование обычно ограничивалось именно этим. Как и основная часть русского крестьянства, мать и отец Попова были приверженцами религиозных традиций и даже после массовой атеистической кампании хранили иконы, висящие в красном углу избы как непреходящий символ воли Божьей и гарантия стабильности окружающего мира.

Между тем Петр рос во времена перемен, принесших с собой относительное, хотя и кратковременное благополучие российскому крестьянству. По указанию Ленина был временно ослаблен строго централизированный характер экономической системы, произошел временный возврат к денежной экономике и некоторым формам владения землей (речь идет о периоде НЭПа. — Ред.). Таким образом, младший Попов вступил в мир в краткий период ослабления имперского гнета московских коммунистических богов, его детство было относительно счастливым, и позднее он всегда с теплым чувством вспоминал о жизни в семье.

Эти и другие факты выяснились во время неформальных встреч Попова с представителем ЦРУ Джорджем Кисевалтером, вскоре ставшим для Петра до самого конца его недолгой жизни не только куратором, но и кем-то вроде отца или брата. Кисевалтер был выходцем из высокообразованной семьи, в юности жил в России и одинаково свободно говорил и по-русски, и по-английски. Встречи этих людей обычно превращались в дружеские беседы, хотя они всегда начинались с официальных донесений Попова. Позднее, сидя в безопасном месте за рюмкой водки, Петр говорил обо всем, что приходило ему в голову:

«Я помню себя мальчиком, живущим в небольшой деревеньке. У нас было немного вещей, особенно хорошей одежды… но моя мать умела шить, так что мы всегда были прилично одеты…

Мы никогда не держали наемных работников и все делали своими руками…

…Еды хватало не всегда, но… картофель никогда не переводился. Дома все было просто и ясно, поэтому казалось, что мы живем хорошо».

Как упоминалось ранее, главой семьи был старший брат Петра Александр, о котором Попов говорил чаще, чем о других. Внешне Александр походил на настоящего гиганта. Человек он был малообразованный, но с очень решительным характером. Когда в 1929 году умер от рака их отец, именно Александр взял на себя ответственность за судьбу младшего брата.