Русская зима - [18]
Чайки стояли по всему берегу на почти равном расстоянии друг от друга. Метрах в пяти. Словно распределили участки и ожидали на них какой-то добычи. Что вот возьмет и свалится с неба. Или этот одинокий человек кинет вкусного… Когда Сергеев проходил мимо, смотрели на него злыми и требовательными глазами. Да, у чаек очень злые глаза.
– Нету ничего, – оправдывался Сергеев, почему– то чувствуя неловкость. – Не взял с собой.
Вспомнил, что дома у него полбатона заплесневело, и неловкость усилилась.
Кое-где на песке серовато-зеленые, уже подсохшие водоросли, оставшиеся после ночного волнения или прилива… Интересно, на этом море бывают приливы? Однажды он оказался на Белом море. Пикничок там устроили у воды. Посидели, выпили, поели, а когда Сергеев поднялся, то не увидел моря – вместо него был ребристый песок.
Заметив его недоуменный взгляд, местный сказал: «Купага. Счас там мидий на песке кишмя». И Сергеев, как маленький, с полчаса бегал по недавнему морскому дну и разглядывал мидий, пугался появлявшимся из ниоткуда холмикам – будто под землей кто-то выдавливал песок из тюбика или работала мясорубка с одним отверстием.
«Это пескожил какает, – объяснил местный. – Рыба на него хорошо-о идет».
Сейчас Сергеев ожидал увидеть что-нибудь подобное. Мидий, пескожильи холмики, а обнаружил другое.
Сначала решил, что это старый мяч, почерневший от морской воды и опутанный нитями водорослей, как мехом, и слегка пнул вперед. Еще подумал: «Не так скучно будет». Представил, что побежит, отдавая пасы, финтя, пробивая по воображаемым воротам… Но мяч не покатился, а лишь качнулся и превратился в птицу – с головой, длинной шеей, тощими крыльями, клювом, похожим на шило, и красными глазами.
И тут же она вновь превратилась в черный меховой мяч.
– Всё чудесатей и чудесатей, – сказал Сергеев, чувствуя, что реальность действительно трескается и опадает ломкими черепками. И эти птичьи глаза… Говорят, птицы потомки динозавров… И фильм «Птицы» вспомнился. Сейчас чайки налетят, павлин прибежит, и этот мяч снова распрямится, как игрушка– трансформер, и – клюнет. В глаз, потом в другой…
– Эй, – дружелюбно произнес Сергеев, присаживаясь на корточки, изо всех сил стараясь оставаться взрослым, здравомыслящим человеком. – Ты чего это? Ты кто, приятель?
Хотел потрогать, но отдернул руку – мало ли, может, птичий грипп или еще что. Паразиты какие…
Пытался вспомнить, что это может быть за птица. На утку не похожа. И на кулика. Куликов он видел у себя на родине…
– Эй, птаха, что с тобой? Как помочь?
Действительно хотелось помочь. Спасти. Но как, в самом деле?
Единственное, до чего додумался – найти две палочки и, подняв на них упорно продолжавшую прятать голову где-то на груди птицу, перенести подальше от моря. На деревянный настил, наверное, для шезлонгов.
Положил; она снова коротко распустила крылья со слипшимися перьями, глянула на Сергеева и, найдя равновесие, свернулась.
Сергеев постоял над ней, продолжая думать, что делать. Выкурил сигарету. Не придумал и пошел дальше.
На обратном пути наткнулся на открытое… Это была «Шаурмячная» – так, по крайней мере, сообщала вывеска. Внутри теплый желтый свет, девушка за прилавком, а по другую сторону парень. Ждет, наверное, шаурму… Сергеев вошел.
– Здравствуйте.
И девушка, и парень посмотрели на него с удивлением, бормотнули ответные приветствия.
– Можно что-нибудь съесть и выпить?
– Кухня не работает, – сказала девушка. – Чипсы вот, сухарики, пиво.
После прогулки хотелось горячего.
– Жалко. А почему всё закрыто? Вроде и погода – дай бог…
– Сезон кончился, – ответил парень; теперь Сергеев видел, что это не покупатель, а то ли муж девушки, то ли ухажер, и пришел проведать или пообхаживать. – Вот и закрылись.
Девушка добавила:
– Чего налоги впустую платить. Всяко-разно при такой пустоте в минус работать.
– А вы что открыты? – неосторожно поинтересовался Сергеев, и девушка сразу напряглась:
– Будете покупать?
– Я хотел чего-нибудь такого… Шаурму, шашлык.
– Извините, кухня не работает. И мы тут – собираемся…
Взгляд парня теперь был враждебным; Сергеев приподнял руки:
– Я понимаю, понимаю. – Мелькнуло из Лермонтова: «Встревожил честных контрабандистов». – Не подскажете, где здесь можно пообедать нормально?
Парень посмотрел на девушку, девушка на парня. И девушка ответила:
– Выше по трассе есть «Алтын». Он должен работать. Вроде.
Уже когда вышел на трассу, вспомнил, что не спросил, далеко ли. Может, пять кэмэ топать придется. А может, и вовсе нет никакого «Алтына» – придумали, чтоб отвязался.
Но «Алтын» появился даже раньше, чем Сергеев предполагал. Широкое двухэтажное здание, в одной половине магазин, в другой, судя по вывеске и большим тонированным окнам, ресторан. Рядом заправка… Островок жизни.
Голод уже действительно теребил желудок, но больше чем поесть хотелось цивилизации. Не домашней, с приемом пищи на кухне, а такой, городской. Почему-то принято есть в ресторанах, кафешках, столовых. Не только ведь для того, чтоб не готовить самим.
Вошел и словно бы оказался в другом измерении. Большое полутемное пространство, приятная – как и хотел – музыка, вкусный запах. Не еды, но если и освежителя, то очень похожего на аромат скромных цветов.
«Елтышевы» – семейный эпос Романа Сенчина. Страшный и абсолютно реальный мир, в который попадает семья Елтышевых, – это мир современной российской деревни. Нет, не той деревни, куда принято ездить на уик-энд из больших мегаполисов – пожарить шашлыки и попеть под караоке. А самой настоящей деревни, древней, как сама Россия: без дорог, без лекарств, без удобств и средств к существованию. Деревни, где лишний рот страшнее болезни и за вязанку дров зимой можно поплатиться жизнью. Люди очень быстро теряют человеческий облик, когда сталкиваются с необходимостью выживать.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», сборников короткой прозы и публицистики. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист «Русского Букера» и «Национального бестселлера». Главный герой нового романа «Дождь в Париже» Андрей Топкин, оказавшись в Париже, городе, который, как ему кажется, может вырвать его из полосы неудач и личных потрясений, почти не выходит из отеля и предается рефлексии, прокручивая в памяти свою жизнь. Юность в девяностые, первая любовь и вообще – всё впервые – в столице Тувы, Кызыле.
Серия «Перемены к лучшему» — это сборники реальных позитивных историй из жизни современных писателей. Забыть свою первую любовь невозможно. Была ли она счастливой или несчастной, разделенной или обреченной на непонимание, это чувство навсегда останется в сердце каждого человека, так или иначе повлияв на всю его дальнейшую жизнь. Рассказы из этого сборника совершенно разные — романтичные, грустные, смешные, откровенные… они не оставят равнодушным никого.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», «Информация», многих сборников короткой прозы. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист премий «Русский Букер», «Национальный бестселлер». Слом, сбой в «системе жизни» случается в каждой истории, вошедшей в новую книгу Романа Сенчина. Остросоциальный роман «Елтышевы» о распаде семьи признан одним из самых важных высказываний в прозе последнего десятилетия. В повестях и рассказах цикла «Срыв» жизнь героев делится на до и после, реальность предлагает пройти испытания, которые обнажат темные стороны человеческой души и заставят взглянуть по-другому на мир и на себя.
У Романа Сенчина репутация автора, который мастерски ставит острые социальные вопросы и обладает своим ярко выраженным стилем. Лауреат и финалист премий «Большая книга», «Русский Букер», «Национальный бестселлер», «Ясная Поляна».В новом романе «Зона затопления» жителей старинных сибирских деревень в спешном порядке переселяют в город – на этом месте будет Богучанская ГЭС. Автор не боится параллели с «Прощанием с Матерой», посвящение Валентину Распутину открывает роман. Люди «зоны» – среди них и потомственные крестьяне, и высланные в сталинские времена, обретшие здесь малую родину, – не верят, протестуют, смиряются, бунтуют.
В новом сборнике известный писатель-реалист Роман Сенчин открывается с неожиданной стороны – в книгу включены несколько сюрреалистических рассказов, герои которых путешествуют по времени, перевоплощаются в исторических личностей, проваливаются в собственные фантазии. В остальном же все привычно – Оля ждет из тюрьмы мужа Сережу и беременеет от Вити, писатель Гущин везет благотворительную помощь голодающему Донбассу, талантливый музыкант обреченно спивается, а у Зои Сергеевны из палисадника воруют елку.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».
Евгений Водолазкин – автор романов «Лавр», «Авиатор», «Соловьёв и Ларионов», «Брисбен», сборников короткой прозы «Идти бестрепетно» и «Инструмент языка», лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна» и «Книга года». Его книги переведены на многие языки. Действие нового романа разворачивается на Острове, которого нет на карте, но существование его не вызывает сомнений. Его не найти в учебниках по истории, а события – узнаваемы до боли. Средневековье переплетается с современностью, всеобщее – с личным, а трагизм – с гротеском.
Евгений Водолазкин в своем новом романе «Брисбен» продолжает истории героев («Лавр», «Авиатор»), судьба которых — как в античной трагедии — вдруг и сразу меняется. Глеб Яновский — музыкант-виртуоз — на пике успеха теряет возможность выступать из-за болезни и пытается найти иной смысл жизни, новую точку опоры. В этом ему помогает… прошлое — он пытается собрать воедино воспоминания о киевском детстве в семидесятые, о юности в Ленинграде, настоящем в Германии и снова в Киеве уже в двухтысячные. Только Брисбена нет среди этих путешествий по жизни.
Евгений Водолазкин – прозаик, филолог. Автор бестселлера “Лавр” и изящного historical fiction “Соловьев и Ларионов”. В России его называют “русским Умберто Эко”, в Америке – после выхода “Лавра” на английском – “русским Маркесом”. Ему же достаточно быть самим собой. Произведения Водолазкина переведены на многие иностранные языки.Герой нового романа “Авиатор” – человек в состоянии tabula rasa: очнувшись однажды на больничной койке, он понимает, что не знает про себя ровным счетом ничего – ни своего имени, ни кто он такой, ни где находится.
Роман Евгения Водолазкина «Лавр» о жизни средневекового целителя стал литературным событием 2013 года (премии «Большая книга» и «Ясная Поляна»), был переведен на многие языки. Следующие романы – «Авиатор» и «Брисбен» – также стали бестселлерами. «Соловьев и Ларионов» – ранний роман Водолазкина – написан в русле его магистральной темы: столкновение времён, а в конечном счете – преодоление времени. Молодой историк Соловьев с головой окунается в другую эпоху, воссоздавая историю жизни белого генерала Ларионова, – и это вдруг удивительным образом начинает влиять на его собственную жизнь.