«Русская земля» и образование территории древнерусского государства - [35]

Не только в X, но и в XII в. Помостье оставалось сравнительно глухим районом: летописные известия XI–XII вв. не называют ни одного поселения по Мсте. Зато они упоминают ряд поселений по Ловати, Волхову и Шелони, т. е. по пути «из Варяг в Греки» и по пути в Псков. Особенно хорошо был известен в Новгороде и даже в Киеве Приильменский район. К XII в. Мста уже была достаточно заселена. Сюда приезжали гости из Новгорода и привозили в первую очередь то, в чем испокон веков нуждался лесной Новгородский край. Гости «со всего Помостья», помянутые в грамоте Всеволода, это гости, ездившие в Помостье для торга, так же как бежицкие — а Бежицкий верх, к верховьям Мологи, а «деревские» — в «Дерева», от Деманя к Селигеру и Торжку.

По писцовым книгам XV–XVII вв., погосты Помостья особенно богаты «рядками». В середине X в., когда по Мсте стали установляться погосты, «рядков», конечно, не существовало. Но, возможно, существовали места гостьбы, в некоторой мере выполнявшие аналогичные функции. Отсюда увозили предметы местных промыслов, а привозили то, в чем нуждался Новгородский край — соль и хлеб. Рядки по Мсте типа Млевского рядка — это не столько ремесленные поселения, сколько места со строениями (постоянными и временными), предназначенными для торга в определенное время года. В Млевском рядке лавки были поставлены крестьянами, а торговали в них солью и другими припасами «приѣзжая с городов торговые люди», и т. п.

Как особый податной район Помостье засвидетельствовано летописным известием XII в.: в 1196 г. Ярослав, сидя в Торжке, брал дани «по всему Вьрху и Мъсте», т. е. по Бежицкому верху («верх» — верховья р. Мологи) и по реке Мсте^{146}. Погосты по р. Мсте, согласно некоторым признакам, возникли раньше погостов в Бежицком верху: мы имеем в виду существование «Бежицкого ряда», возникшего, как и «Обонежский ряд», в процессе распространения, разрастания сети погостов. В известии об Ярославе, взимавшем из Торжка дани «по Вьрху и Мъсте», разумелась в первую очередь верхняя часть Мсты до оз. Мстино (ср. выражение грамоты Всеволода: «съ всего Помостья»). Но в X в., вероятно, лучше была известна Мста до волока к Мологе, течение которой обозначено находками куфических монет.

В летописном рассказе о событиях начала XI в. новгородская знать выступает как самостоятельная сила. Социальное лицо этой знати, как феодальной, земледельческой, ярко рисуют летописные известия последующего времени. Ее интересы требовали укрепления аппарата принуждения, чтобы держать в узде зависимое и полузависимое население, создания значительного по территории политического объединения, способного обеспечить везде ее господствующее положение и защитить население от внешних нападений, требовали большей дани и добычи. Выше мы видели, что, по данным летописного источника, еще на заре новгородской истории в интересах местной знати было ликвидировать в своей среде междоусобия — когда восставал «род на род» — и создать аппарат принуждения, распространяя его действие на примыкавшую к Новгороду населенную территорию. Теперь в интересах местной знати было расширять территорию Новгорода, ему подвластную, иметь своего новгородского князя или посадника и в его лице — проводника и защитника своих интересов, наконец, если Киев служил тому помехой, если в Киев приходилось платить часть дани, — освободиться от киевского суверенитета или, на худой конец, достигнуть какого-либо компромиссного соглашения. Ярослав в некоторой степени отвечал новгородским требованиям. Кто такие были те новгородцы, которые посылали к Святославу просить себе князя, угрожая в противном случае «налѣзти князя собъ», т. е. отыскать себе князя помимо Киева, те новгородцы, которые вели переговоры с Ярославом в 1016 г.? Это были, конечно, представители новгородской знати, руководители новгородской «тысящи», их летопись прямо называет «нарочитыми мужами» (Лавр. л., 1015 г.). Само собою разумеется, что это не наемные варяги; последних летопись прямо противопоставляет новгородской «тысяще». Это были представители «тысящи», названные Ярославом: «любимая и честная моя дружина»^{147}. Пока он сидел в Новгорода при жизни отца, он втянулся, видимо, в новгородские интересы, стал как бы проводником их интересов. Из новгородских добавлений, сохранившихся и в «Повести временных лет», явствует, что Ярослав решился порвать с Киевом, отказался от уплаты в Киев дани, которая до того уплачивалась^{148}. Только смерть Владимира предупредила столкновение отца с сыном: Владимир уже готовился к походу. Но почему новгородцы так быстро помирились с Ярославом (после столкновения из-за варягов), когда дело зашло о походе на Святополка? Почему они заставляли Ярослава и сами выражали желание биться со Святополком и Болеславом? Почему они поддержали Ярослава войском (в их распоряжении были также «старосты» и «смерды») и деньгами? Естественно предположить, что они боялись наместников Святополка в Новгороде и рассчитывали, что Ярослав пойдет навстречу их интересам.

Ряд различных данных подтверждает, что это было именно так, что Ярослав, заняв киевский стол, пошел навстречу интересам новгородской знати.