«Русская земля» и образование территории древнерусского государства - [18]

Во времена Нестора определяли на основании археологических при. знаков («и суть гради их и до сего дне»), что уличи и тиверцы некогда жили «по Днѣпру оли до моря» и звались греками «Великая Скуфь», т. е. Великая Скифия. Быть может, что подобные представления современников Нестора отчасти вызывались встречающимися и поныне в низовьях Днепра прямоугольными городищами римской эпохи^{95}. По свидетельству «Повести временных лет», уличи и тиверцы сидели «по Днѣстру», причем «присѣдяху к Дунаеви». Они жили на территории от Днестра до Дуная, т. е. уже за пределами «Русской земли», за пределами территории, бывшей под властью хазар. Надеждин искал их город Пересечен в Бессарабии, на месте с. Пересечина на большой Кишиневской дороге из Оргеева^{96}. Возможно также искать его между Бугом и Днестром^{97}.

Итак, мы извлекли данные, которые с большой вероятностью заставляют предполагать, что «Русская земля» сложилась в эпоху хазарского ига, слабевшего в течение IX в. Такой вывод не представляется неожиданным. Нам известны показания южнорусских письменных источников XI–XII вв., что даже в это время киевского князя именовали иногда «каганом», из чего правильно заключить, что власть первых киевских князей сложилась в эпоху хазарского владычества: в XI в. титул каган в применении к киевскому князю был, конечно, пережитком древности.

Падение хазарской державы, ослабевавшей под ударами кочевников, а затем и русских, на протяжении IX в. получило отголосок в народных преданиях, отразившихся в своеобразной форме в летописи — в форме переговоров Олега с северянами и радимичами. Но концепция образования «Русской земли» носит в «Повести временных лет» следы знакомой нам литературно-политической тенденции. Так, в «Повести» вставлена фраза, отсутствовавшая в Древнейшем своде: Олег, сев в Киеве, говорит: «се буди мати градом русьским». Хазарское иго над Киевом, по «Повести», пало еще во времена Аскольда и Дира (по Масуди, Дир — славянский князь). Древнейший свод ничего не говорит о хазарах. Но и по Древнейшему своду нелегко угадать подлинные черты образования «Русской земли». Выше мы видели, что составитель Древнейшего свода ставил задачей показать исключительную роль Киева в образовании «Русской земли», ни о Чернигове, ни о Переяславле он не упоминает. Аскольд и Дир владели только «Польскою землею», землею полян, как преемники Кия и его рода.

Мы не видим оснований сомневаться в том, что летопись правильно передает основные факты: князья Олег и Игорь приехали в Киев с севера, сели в Киеве, стали брать дань с северных племен. Очевидно, что в Киеве они получили достаточные материальные средства, чтобы подчинить себе Новгород, кривичей, затем мерю. Но политическая обстановка и круг доступных составителю Древнейшего свода наблюдений (в XI в.) определили и характер рассказа о распространении власти киевского князя на север (т. е. о событиях начала X в., когда жили Олег и Игорь). В XI в., при составлении первого летописного свода, установление дани в Киеве с кривичей, мери и словен, как можно заключить из контекста, ставили в связь с тем, что первоначально словены, меря и кривичи будто бы платили дань варягам. Шахматов доказал, что легенда о подчинении новгородцев варягам — киевского происхождения, и сомневался в том, что в Новгороде даже знали легенду о покорении новгородцев варягами (в Новгороде передавали о старейшине Гостомысле). Осмысливая известные ему факты о давно прошедших временах, летописец находился, конечно, под впечатлением современных ему отношений. Мы знаем, что в бытность Ярослава князем в Новгороде при жизни его отца Владимира и ранее новгородский князь из получаемых с Новгородской «области» дани 2000 гривен отсылал в Киев, а 1000 гривен раздавал на месте «гридям». Кто такое были эти «гриди»? Гриди составляли в дружине князя профессиональных военных, постоянную гвардию; в ее составе были наемные варяги. В Новгородской 1-й летописи по Комиссионному списку упомянута дань «варягам» наряду с данью в 300 гривен в Киев от Новгорода, а «Повесть временных лет» по Лаврентьевской летописи отожествляет дань варягам с данью в 300 гривен. В Новгороде княжеский отряд служил в некоторой мере опорой, военной базой киевского князя, получая с местной «области» дань первоначально в размере 1000 гривен. Традиция эта установилась, видимо, еще в X в. — «и тако даяху въси князи новгородстии» (1014 г.) — и жила веками, мы можем ее проследить даже на материале XII в. (когда варяжский элемент в среде княжеских новгородских отрядов растворился). Можно обнаружить, что гриди вместе с поселенными в Новгороде огнищанами играли там особую роль и находились в особых отношениях к князю-сюзерену (киевскому, потом — владимирскому). В 1166 г. Ростислав совершает поряд с «новгородцами» и вызывает на Луки «огнищане, гридь и купьце вячьшее». Если новгородские огнищане, как заключаем из «Устава о мостех», жили в одном районе, то этот район был на Торговой стороне, в районе княжого двора. Уже это заставляет думать, что в Новгороде огнищане являлись по сути дела, «дворянами», «княжими людьми». Само слово «огнище», как указывает источник славянского права, означал «двор»