Русская Вандея - [135]

Шкуро выбивался из сил, разъезжая по станицам и уговаривая.

— А зачем повесили Калабухова? Пусть Деникин отдаст нам его, тогда пойдем! — ответили казаки командарму в Павловской.

Тень Калабухова витала над станицами и подстрекала казаков на сопротивление.

В роли главноуговаривающего выступил и ген. Хольман, очень подружившийся с Деникиным, 10 января, на ст. Тихорецкой, он сочинил и разослал для расклейки следующее воззвание:

«Казаки! Меня послал сам его величество король Англии для того, чтобы помогать вам в вашей борьбе против врагов христианства, и не забывайте, что с большевиками идут китайцы, латыши и другие наемники, которые хотят справить кровавый праздник в ваших домах и станицах. Допустите ли вы, чтобы ваши жены и дети стали посмещищем этих убийц? Я доложил его величеству, что после все решили во что бы то ни стало уничтожить этих вылюдей.

Я знаю, что война трудна; я знаю, как доблестно вы сражались в безкрайних степях Царицына в холод и в… знаю, как вы боролись до сих пор будучи лишены много необходимого. Но этому всему я могу ПОМОЧЬ и буду помогать, пока только смогу, обмундированием и снаряжением.

Но я хочу, чтобы вы знали, что Англии не так легко сейчас помогать России, потому что война за пять лет и нас сильно потрепала, и в то время, как теперь нам следовало бы беречь каждую английскую копейку, на самом деде вышло так, что многие государства, участвовавшие в войне, просят их кормить и одевать. Чтобы не было того, что было до сих пор, что на фронте люди голы и босы, а в тылу спекулянты продавали обмундирование, я теперь прошу вас, полагаясь на вашу честность, следить за тем, чтобы обмундирование и снаряжение, какое вы получите, не было растрачено. Я помогаю России, чем могу, и требую, чтобы и вы помогали мне, сохраняя во всем порядок.

Казаки! В сердце вашем помоги вам бог! Вы боретесь за славное и святое дело. С вами ген. Деникин. Если бы таких людей, как он, было больше в России, вы бы давно победили. Верьте ему. Не верьте тем, кто говорит, что Россия одно, а Кубань и Дон — другое.

Со временем, когда правительство получит возможность, с помощью Англии, оно даст вам мануфактуру и товар. Не верьте также тому, кто говорит, что счастье Кубани и Дона в том, чтобы они были отдельные государства. Я за свою службу объездил весь свет и скажу вам, что малым государствам живется трудно и что, рано ли, поздно ли они все равно соединятся в одно большое. Я видел Россию двадцать четыре года тому назад и полюбил ее. Поэтому, несмотря на то, что я англичанин, мне больно видеть, как некоторые ее сыновья колеблются сейчас в момент ее опасности и не идут горячо и быстро на помощь обиженной матери.

Помните, одно имя проклято в истории, имя того, кто сказал: — «Я умываю руки», когда Христос шел на крестное страдание. Не допустите, казаки, чтобы вас прокляли потомки ваши. Лучше заслужить вечную славу в бою за родину.

Помоги вам бог!

Генерал-майор Хольман. Начальник его величества английской военной миссии, почетный казак станиц Незамаевской и Старочеркасской».[304]

Обещание товаров и мануфактуры не дало желательного эффекта.

Не только не знавший слова по-русски почетный казак двух станиц, но и сам Шкуро, подлинный потомок запорожцев и «народный герой», ничего не мог поделать с кубанским казачеством. Разочарование все более и более охватывало душу этого стихийного человека. Предчувствуя близкий крах всему, он заблаговременно отправил в Константинополь своих родителей и вел переговоры о продаже своего дома на Крепостной улице через посредство нотариуса Подушко.

Супруга его пока еще жила в Екатеринодаре. Я навестил ее и был поражен изысканным тоном, который теперь царил у Шкуро, совершенно не гармонируя с его бесшабашной натурой. Мебель в стиле empire. Лакей в нитяных перчатках. Прекрасная сервировка стола, прекрасная кухня и великолепные вина, особые к каждому кушанью.

Роль церемониймейстера при дворе Шкуро играла графиня Воронцова-Дашкова, невестка бывшего наместника Кавказа, жена его младшего сына. Она, что называется, охаживала жену «народного героя», относясь к ней отчасти заискивающе, отчасти покровительственно и стараясь подготовить недавнюю скромненькую офицершу к роли знатной дамы. Сам «герой» очень плохо поддавался светской дрессировке, и громкая фамилия графини не мешала ему называть ее довольно фамильярно «графинчиком».

«Герою» все прощали, извиняли даже самое грубое нарушение светского этикета.

За обедом графиня рассказала несколько интересных подробностей отречения великого князя Михаила Александровича со слов своего мужа, который присутствовал при этом историческом акте. Потом речь зашла об убийстве Рябовола. Обе дамы высказали все, известные им, слухи по поводу того, кто бы мог отправить на тот свет председателя Рады.

— Ах, да, кстати: где сейчас ваш племянник по мужу граф Илларион? — спросил я графиню.

— Это Ларька-то? Андрей Григорьевич пристроил его у себя при штабе. Этот Ларька — позор всей нашей семьи, совсем беспутный юноша. Представьте себе: рябоволовская история высоко подняла его марку. Еще бы! Его сочли способным на участие в политическом заговоре, сначала считали чуть ли не организатором! После этого он сам поднялся очень высоко в собственных глазах. Сферы, полагая, что он и в самом деле участник этого убийства, начали ценить его. Счастье само свалилось ему на голову.