Русская стилистика - 2 (Словообразование, Лексикология, Семантика, Фразеология) - [8]

Вот в аккурат на восход от городка стоят клелевые леса. Клель - самое лучшее дерево. Стволы у нее светлые, смолистые, с натеками, листья резные, узорчатые, лапчатые, дух от них здоровый, одно слово - клель! Шишки на ней с человеческую голову, и орешки в них - объеденье! Если их вымочить, конечно. А то их в рот не возьмешь. На самых старых клелях, в глуши, растут огнецы

("Кысь")

Действие романа происходит в гипотетическим будущем после ядерного Взрыва (так пишется это слово). Клель - это одно из его Последствий, которые не всегда оказываются плохими. Клель - гибрид клена и ели, а его название - контаминация соответствующих слов. Особенность этого окказионализма состоит в его органичности, целостности - в нем не видно "швов". Аналогично и название романа6.

Так что заявление о семантической а-хроничности окказионализмов верно только в грубые приближения к объекту, более тонкий подход требует уточнений.

ж) Особо следует выделить "заумные" лексемы и лексоиды, за которыми, как правило, не бывает никакой реальности, кроме языковой. Это "глокая куздра", сказки-нонсенсы Л.С. Петрушевской ("Сяпала калуша с калушатами" и т.п.), сочинения футуристов, обэриутов, конструктивистов и др., русские переводы и переделки Л. Кэрролла. Основная функция таких конструкций, по-видимому, людическая, т.е. игровая, хотя возможны и другие - напр., иллюстративная, как в знаменитой фразе Л.В. Щербы. Немало остроумных примеров "заумных" конструкций можно найти у русских кэрроллианцев, напр., в сказках лингвиста Е.В. Клюева, где встречаются такие персонажи, как Шармен, Бон Жуан (т.е. хороший Жуан, в отличие от "плохого" Дон Жуана), Пластилин Мира, Смежная Королева, Белое Безмозглое, Тупой Рыцарь, Соловий (птица с веками до земли) и т. п. Автор не только играет, но и демонстрирует читателям различные филологические феномены.

Писательские новообразования, окказионализмы и т. п. часто бывают каламбурными, как в поэме А. А. Вознесенского "Компра":

Объявлена всеобщая мобилизация компромата. Генштаб не спит. Компрабабушки пикетируют комправнуков. Про. Контра. Мат. Компрадорскую буржуазию вытесняет компрадорский пролетариат. Держите братьев Компрамазовых!

Словообразовательные приемы Вознесенского в целом прозрачны. Напр., создавая контаминации аферезиса, т.е. усечения, "компра" со словами "прабабушки" и "правнуки", он иллюстрирует распад глубоких родственных связей и установление новых отношений в обществе - отношений, основанных на шантаже, торгашестве и т. п. Они пронизывают весь современный социум: затронуты и семья, и сословная структура (упоминание "компрадорских" буржуа и пролетариев), и культура (братья "Компрамазовы"). "Война компроматов" это "наше все". Оговорим некоторые особенности данного микротекста. Во-первых, словосочетание "компрадорская буржуазия" (только она, потому что "компрадорского пролетариата" не существует) подвергается ресемантизации. Прежнее значение: буржуазия отсталых стран, посредничающая между собственным рынком и иностранными монополиями, - уступает новому: мафия, действующая на "рынке компромата". Оба значения связаны семантикой особого цинизма и паразитизма, беспринципности и аморальности. Новообразование Вознесенского "компрадорский пролетариат", вероятно, в данном контексте относится к мелким шантажистам, которые оказываются еще более хищными и подлыми, более изощренными, чем "воротилы" этого "бизнеса". Во-вторых, аллюзия на "Братьев Карамазовых" задана уже в сегменте "Про. Контра. Мат" (первые два слова - в латинской транскрипции - употреблены в заглавии пятой книги этого романа), так что мы оказываемся подготовленными к упоминанию "Братьев Компрамазовых". Скорее всего, Вознесенский противопоставляет героев Ф.М. Достоевского - заблудших, даже преступных, но живущих интенсивной духовной жизнью - их дегенерировавшим потомкам. Кстати, сами форма реплики - лозунг "Держите братьев Компрамазовых!" - противостоит лозунгу Достоевского "Ура Карамазову!". Наконец, отметим и оформление этого микротекста не как стихов, а как прозы с элементами рифмовки: предмет разговора омерзителен и "недостоин поэзии".

В рассмотренном примере мы наблюдали ресемантизацию как средство образования окказионализмов. К этому приему часто прибегают юмористы, как бы следуя примеру Шалтая-Болтая из "Алисы в Зазеркалье", у которого слова означали то, что он вкладывал в них. Писатели-юмористы предлагают нам свежий, оригинальный взгляд на слово. Приведем в этой связи несколько остроумных примеров из "Бестолкового словаря" орского поэта Игоря Кореня к сожалению, рано ушедшего из жизни: "БАНДАЖ - сход преступников; БАНКИР выпивка в банке; БАРДАК - концерт бардов (последнее слово осмыслено с большим знанием предмета - А.Ф.); ГОНОРЕЯ - заносчивость (очень удачно это осмысление гордыни как "срамной болезни" - А.Ф.); ИЗБРАННИК (срав. с "изборником" - А.Ф.) - "сборник ругательств (к сожалению, вполне обыкновенная продукция современного книгоиздания - А.Ф.); ЛАЙНЕР-скандалист; ОМЕРЗЕНИЕ - минусовая температура". В некоторых из этих слов учитываются оба значения, эффект производит именно их пересечение (напр., "бардак", "гонорея", "избранник"), в некоторых первоначальная семантика полностью вытесняется ("бандаж", "лайнер"). При переосмыслении же слова "омерзение" верно почувствована этимологическая общность обоих значений. Такие каламбурные слова называются также псевдоомонимами. От настоящих омонимов они отличаются своей окказиональностью.