Русская повседневная культура - [37]

Шаг к международному сообщению был сделан стараниями главы Посольского приказа Афанасия Ордина-Нащокина, который 18 мая 1665 года заключил договор с голландцем Ван Сведеном об организации регулярной почты с зарубежными государствами. За услуги голландцу полагалось «на всякие расходы 500 рублёв да соболей на 500 рублёв в год». Сумма немаленькая, но Сведен пожадничал, стал промышлять контрабандой и через три года попался. Его преемник, датчанин Марселиус, тоже жадничал, но в меру и дело свое знал. При нем письмо из Москвы в Вильно шло всего восемь суток. А вот Андрей Виниус, первый московский почтмейстер, умудрился в 1675 году так развернуть почтовое дело, что установил регулярное сообщение с Китаем.

Примерно в то же время в нашем языке появилось само слово «почта», и перевозчиков писем стали называть почтарями. Афанасий Ордин-Нащокин ввел для них специальную форму — зеленый суконный кафтан с красным двуглавым орлом на левом и почтовым рожком на правом рукаве. За утерю госкорреспонденции можно было схлопотать дыбу и плаху, за частное письмо — батоги.

При Петре I почтарей перевели из Кремля и разместили в усадьбе барона Петра Шафирова, назначенного генерал-почт-директором. Шафиров «прибавил собою цены на отвоз и привоз писем», но при нем было сделано и немало хорошего. Именно при бароне были установлены нормативы доставки писем из Москвы в Воронеж — 48 часов, в Тулу — 36, в Новгород — 52. Немало способствовало скорости истинно русское изобретение тех лет — тройка, которое компенсировало ужасное качество наших дорог.

Почти весь XVIII век Московский почтамт мотало по всему городу, пока наконец в августе 1792 года для его нужд не купили землю «в приходе церкви Гавриила Архангела, что на Чистом пруде». С тех пор он так и находится на этом самом месте.

В XIV–XV веках на Руси господствовали три течения философско-богословской мысли: традиционное православие, исихазм (православный аскетизм, выходящий за рамки традиции) и слабые ростки рационализма (ереси).

При этом необходимо отметить, что общественные идеи, связанные с осмыслением места человека в мире и обществе, а также политические теории укладывались на Руси в это время почти целиком в рамки религиозного мировоззрения.

О ересях следует сказать особо. Они были одним из наиболее ярких проявлений умственной жизни Средневековья повсюду в Европе, и Русь не стала исключением. Еретики не удовлетворялись религиозными учениями. Они пытались объяснить окружающий мир, исходя из научных знаний своего времени, занимались математикой, астрономией, изучали древние языки. Умеренная часть движения ограничивала борьбу правом на известное свободомыслие в литературе и науке, более радикальная доходила до отрицания основных богословских догматов.

В 70-е годы XIV века в среде горожан и низшего духовенства возникла новгородско-псковская ересь стригольников (название связано, видимо, с обрядом пострижения в священнослужители), критиковавших церковь как по проблемам догматики (оспаривали Божественное происхождение таинств священства, крещения и пр.), так и по организационным вопросам (отвергали церковную иерархию и монастырское землевладение, выступали за «дешевую церковь» и за предоставление мирянам права проповеди). Это идейное движение было жестоко подавлено, но отголоски его еще долго давали о себе знать, пока не слились с новым движением в конце XV века — «ересью жидовствующих». (Происхождение названия до сих пор удовлетворительно не объяснено. По мнению одних, оно связано с тем, что ересь занес из Литвы ученый еврей Схария, другие связывают название с тем, что в своей полемике с Церковью еретики обращались к Ветхому Завету.)

Отрицание монашеского церковного землевладения еретиками вызывало симпатии государственной власти, видевшей в церковных землях источник пополнения земельных фондов казны. Но именно это не в последнюю очередь привело на церковном соборе 1490 года к резкому осуждению ереси.

В конце XV века русские церковники по примеру западной инквизиции, хотя и в значительно меньших масштабах, стали сжигать еретиков живыми. Страшные костры горели на льду Москвы-реки. Но и это не остановило и не могло остановить развитие свободной мысли. Еретические и вообще антицерковные выступления продолжались и в следующем, XVI, веке и жестоко преследовались властями.

Идеи еретиков XV века развили «нестяжатели». Учители нестяжательства — идеолог русского исихазма Нил Сорский (1433–1508) и Вассиан Патрикеев^{35} высказывались за реформу монастырей, отказ монастырей от землевладения и строгий аскетизм, указывали на несоответствие церковной практики принципам христианства. Их идеи нашли поддержку у боярства, служилого дворянства и у великого князя, но со стороны многих церковников, позицию которых сформулировал игумен Иосиф Волоцкий (1439–1515), встретили враждебное отношение.

От имени Иосиф происходит название течения, которое он возглавил, — «иосифляне», или «осифляне». Осифляне заключили союз с великокняжеской властью. Иосиф развил теорию теократического абсолютизма, что укрепило авторитет светской власти и усилило позиции Церкви. Нестяжатели были осуждены как еретики