Русская поэзия XIX века. Том 2 - [102]

Недаром злая жизнь их гнула до земли,

Забрасывая их слоями грязи, пыли…

Заботы на лице морщинами легли,

И думы серебром их головы покрыли!

И поняли они, что жалки их мечты,

Что под туманами осеннего ненастья

Они — поблекшие и поздние цветы —

Не возродятся вновь для солнца и для счастья!

И вот, рука в руке и взоры опустив,

Они стоят в толпе, боясь прервать молчанье…

И в глубь минувшего, в сердечный их архив

Уже уходит прочь еще воспоминанье!

Ему припомнилась та мерзлая скамья,

Где ждал он поезда в волнении томящем.

Она же думала, тревогу затая:

«Как было хорошо, когда в вагоне я

Смеялась от души над пассажиром спящим!»

<Начало 70-х годов>

«Ночи безумные, ночи бессонные…»

^{481}

Ночи безумные, ночи бессонные,

Речи несвязные, взоры усталые…

Ночи, последним огнем озаренные,

Осени мертвой цветы запоздалые!

Пусть даже время рукой беспощадною

Мне указало, что было в вас ложного,

Все же лечу я к вам памятью жадною,

В прошлом ответа ищу невозможного…

Вкрадчивым шепотом вы заглушаете

Звуки дневные, несносные, шумные…

В тихую ночь вы мой сон отгоняете,

Ночи бессонные, ночи безумные!

1876

«Я ее победил, роковую любовь…»

Я ее победил, роковую любовь,

Я убил ее, злую змею,

Что без жалости, жадно пила мою кровь,

Что измучила душу мою!

Я свободен, спокоен опять —

Но не радостен этот покой.

Если ночью начну я в мечтах засыпать,

Ты сидишь, как бывало, со мной.

Мне мерещатся снова они —

Эти жаркие летние дни,

Эти долгие ночи бессонные,

Безмятежные моря струи,

Разговоры и ласки твои,

Тихим смехом твоим озаренные.

А проснулся я: ночь, как могила, темна,

И подушка моя холодна,

И мне некому сердца излить.

И напрасно молю я волшебного сна,

Чтоб на миг мою жизнь позабыть.

Если ж многие дни без свиданья пройдут,

Я тоскую, не помня измен и обид;

Если песню, что любишь ты, вдруг запоют.

Если имя твое невзначай назовут, —

Мое сердце, как прежде, дрожит!

Укажи же мне путь, назови мне страну,

Где прошедшее я прокляну,

Где бы мог не рыдать я с безумной тоской

В одинокий полуночный час,

Где бы образ твой, некогда мне дорогой,

Побледнел и погас!

Куда скрыться мне? Дай же ответ!!

Но ответа не слышно, страны такой нет,

И, как перлы в загадочной бездне морей,

Как на небе вечернем звезда,

Против воли моей, против воли твоей,

Ты со мною везде и всегда!

<70-е годы>

Пара гнедых (Перевод из Донаурова)

^{482}

Пара гнедых, запряженных с зарею,

Тощих, голодных и грустных на вид,

Вечно бредете вы мелкой рысцою,

Вечно куда-то ваш кучер спешит.

Были когда-то и вы рысаками,

И кучеров вы имели лихих,

Ваша хозяйка состарилась с вами,

Пара гнедых!

Ваша хозяйка в старинные годы

Много имела хозяев сама,

Опытных в дом привлекала из моды,

Более нежных сводила с ума.

Таял в объятьях любовник счастливый,

Таял порой капитал у иных;

Часто стоять на конюшне могли вы,

Пара гнедых!

Грек из Одессы и жид из Варшавы,

Юный корнет и седой генерал —

Каждый искал в ней любви и забавы

И на груди у нее засыпал.

Где же они, в какой новой богине

Ищут теперь идеалов своих?

Вы, только вы и верны ей доныне,

Пара гнедых!

Вот отчего, запрягаясь с зарею

И голодая по нескольку дней,

Вы подвигаетесь мелкой рысцою

И возбуждаете смех у людей.

Старость, как ночь, вам и ей угрожает,

Говор толпы невозвратно затих,

И только кнут вас порою ласкает,

Пара гнедых!

<70-е годы>

«Мне не жаль, что тобою я не был любим…»

Мне не жаль, что тобою я не был любим, —

Я любви недостоин твоей!

Мне не жаль, что теперь я разлукой томим, —

Я в разлуке люблю горячей;

Мне не жаль, что и налил и выпил я сам

Унижения чашу до дна,

Что к проклятьям моим, и к слезам, и к мольбам

Оставалася ты холодна;

Мне не жаль, что огонь, закипевший в крови,

Мое сердце сжигал и томил, —

Но мне жаль, что когда-то я жил без любви,

Но мне жаль, что я мало любил!

<70-е годы>

Отдых охотника.

Акварель В. Е. Маковского. 1895 г.

Государственная Третьяковская галерея.

Памяти прошлого

Не стучись ко мне в ночь бессонную,

Не буди любовь схороненную,

Мне твой образ чужд и язык твой нем,

Я в гробу лежу, я затих совсем.

Мысли ясные мглой окутались,

Нити жизни все перепутались,

И не знаю я, кто играет мной,

Кто мне верный друг, кто мне враг лихой.

С злой усмешкою, с речью горькою

Ты приснилась мне перед зорькою…

Не смотри ты так, подожди хоть дня,

Я в гробу лежу, обмани меня…

Ведь умершим лгут, ведь удел живых —

Ряд измен, обид, оскорблений злых…

А едва умрем — на прощание

Нам надгробное шлют рыдание,

Возглашают нам память вечную,

Обещают жизнь… бесконечную!

<1886>

Сумасшедший

Садитесь, я вам рад. Откиньте всякий страх

И можете держать себя свободно,

Я разрешаю вам. Вы знаете, на днях

Я королем был избран всенародно,

Но это все равно. Смущают мысль мою

Все эти почести, приветствия, поклоны…

Я день и ночь пишу законы

Для счастья подданных и очень устаю.

Как вам моя понравилась столица?

Вы из далеких стран? А впрочем, ваши лица

Напоминают мне знакомые черты,

Как будто я встречал, имен еще не зная,

Вас где-то, там, давно…

Ах, Маша, это ты?

О милая моя, родная, дорогая!

Ну, обними меня, как счастлив я, как рад!

И Коля… здравствуй, милый брат!

Вы не поверите, как хорошо мне с вами,

Как мне легко теперь! Но что с тобой, Мари?

Как ты осунулась… страдаешь все глазами?

Садись ко мне поближе, говори.

Что наша Оля? Все растет? Здорова?