Русская поэзия начала ХХ века - [50]

Пред «чистой публикой», восторженно-немой,

И не под скрипок стон чарующе напевный

Я возвышаю голос мой —

Глухой, надтреснутый, насмешливый и гневный.

Наследья тяжкого неся проклятый груз,

Я не служитель муз:

Мой твердый, четкий стих — мой подвиг ежедневный.

Родной народ, страдалец трудовой,

Мне важен суд лишь твой,

Ты мне один судья прямой, нелицемерный,

Ты, чьих надежд и дум я — выразитель верный,

Ты, темных чьих углов я — «пес сторожевой»!

1917

СЕРГЕЙ ГОРОДЕЦКИЙ [207]

ИЗ КНИГИ СТИХОВ «ЯРЬ» [208] (1907)

Из раздела «Зачало»

Солнце

1 «Стою, всевидящее око…»

Стою, всевидящее око,

На страже гаснущих миров.

Мои огни — дыханье рока,

Мое вздыманье — без оков.

Во мне родился мир планетный,

И от меня умрет навек

И цвет растений безответный,

И слепо-мудрый человек.

2 апреля 1906

2 «Мое лицо — тайник рождений»

Мое лицо — тайник рождений.

Оно металось в колесе,

В горящем вихре отпадений,

В огнепылающей красе.

Оно осталось зорким оком

Над застывающей землей,

И дышит в пламени высоком

В лицо вселенной молодой.

И от него на мертвом теле

В коре чуть тлеющей земли

Плоды багряные зардели

И злаки тучные взошли;

Зашевелились звери, гады,

И человек завыл в лесу,

Бросая алчущие взгляды

На первозданную красу.

31 марта 1906

Добужинский М. В.

Октябрьская идиллия

Журнал «Жупел», 1905, № 1

3 «Солнце любимое, солнце осеннее!..»

Солнце любимое, солнце осеннее!

Не кручинься над лесом пустующим:

Горе горькое радости тленнее,

Не горюй же над миром горюющим!

Не одно ты в просторах темнеющих

Заблудилось и мчишься пустынями:

За тобой на лугах зеленеющих

Люди мчатся за веснами синими!

12 октября 1906

4 «Горные дали безбрежны…»

Горные дали безбрежны.

Мир величав и один.

Мир не расколот на дво́е,

Слито с небесным земное.

Сонны, безоблачны, снежны

Белые лона вершин —

Их поднимает природа

Ждать золотого восхода.

Небо огни погасило

Звездами явных очей.

Свет и цвета, колыхаясь,

Мир одевают, рождаясь.

Медленно движет светило

Стрелы кристальных лучей:

Солнце — земле и планетам,

Звездочка — тьме и кометам.

Декабрь 1904

5 «Ты отошел в кривые тени…»

Ты отошел в кривые тени,

А на челе небес взошла

Передрассветных откровений

Чуть зацветающая мгла.

И целомудренные чаши

Вздымают чуткие цветы,

Сиянья утреннего краше,

Ясней лазурной высоты.

И тлеют в облаке стыдливом

Просветы алого огня,

И день в теченье молчаливом

Поет: «Узнаешь и меня…»

1907

6 «Утро. Лазурное утро. Как ясен…»

Утро. Лазурное утро. Как ясен

Словно впервые увиденный свет!

Ропот полночный, вечерний напрасен:

В мирной душе противления нет.

Нет! И как в первые дни сотворений

Эта природа — родимая мать.

Сердце склоняется миром явлений

Все бытие исчерпать.

1907

Луна

1 «Сияет день золотолатый…»

Сияет день золотолатый,

Пока сияет — разум жив.

И мир, сверканием богатый,

Так вероятен, так красив.

Но только солнце до зенита

Свершит сегодняшний свой путь, —

Душа, тревогами повита,

Не смеет на́ небо взглянуть.

Ведь каждый градус небосклона

Вечерний приближает час.

Вот — потемнеет неба лоно,

Зажгутся звезды, вот — сейчас

Владыка сонного сознанья

Подымет око пустоты

И смехом белого сверканья

Раздавит мысли и мечты.

Исчезнет мир, погаснет разум.

Как жалкий гад, забывши день,

Я буду под слепящим глазом

Переползать из тени в тень.

1907

2 «О, лунный плен!..»

О, лунный плен!

О, цепи белых пятен!

Я здесь, внизу, один,

Как вор, пригнулся у порога.

Я, человек, я, властелин

Цветов, дневных лучей,

Владыка солнечных мечей,

Я, сам создавший имя бога,

Чей голос днем так внятен,

Я, сокрушитель стольких стен,

Здесь, скорченный, как вор,

Как раб перед бичом владыки,

Поднять не смея мертвый взор,

Лежу в пыли, как стебель повилики.

О, лунный плен!

О, цепи белых лунных пятен!

А он, вверху, мучитель белый,

Уставив вниз пустынный зрак,

Беззвучный, вечный, онемелый,

Расплавленный свинец на землю льет,

Отрадный выжигая мрак.

И только здесь, в тени, за каменным углом,

Мне, человеку с божеским лицом,

Едва переносим слепящий гнет.

Февраль 1907

3 «Затопила луна терема…»

Затопила луна терема.

Зелена у окна бахрома

Одичавшей от счастья листвы.

Ты идешь, ты выходишь сама

По алмазным лагунам травы.

Подошла, обняла и взяла,

Измывая сияньем седым;

Седоватым, зеленым твоим

Опоила туманом ночным,

Заглянула, узнала, легла.

Так была голуба и бела.

Затянули луну облака.

Затонули в сини́ терема,

И темна у окна бахрома

Опаленной познаньем листвы.

Чья вверху изогнулась рука

У покровов твоей синевы?

Кто смутил голубиную тишь,

Показал торжествующий лик?

Ты не знаешь? Уходишь? Молчишь?

Угадала, узнала, таишь!

Это он, это Лунный Старик.

1906

4 «В лунном свете белый дворик…»

В лунном свете белый дворик,

Белый дворик, белый дом.

Лунный свет пахуч и горек,

Свет отравлен колдуном.

Перва четверть — месяц-змейка,

Снова четверть — месяц-лик.

Полнолунье — разумей-ка! —

Не луна, а сам Старик.

Он владеет синим сводом,

Он пестует девий плен,

Он мешает год за годом

Семена людских колен.

Третья четверть — отдых людям:

Смотрит месяц на ущерб.

В новолунье — не забудем —

Точит Старый новый серп.

Белый дворик — это значит

Полнолунье на земле.

В белом доме сердце плачет,

Желтый светик в лунной мгле.

Декабрь 1906

Земля

1 «Душа надела цепи…»

Душа надела цепи,

Пришла в земные степи —

Как трудно всё узнать!

Стремленья, достиганья

И бедного незнанья

На всем легла печать.

Но помнится: там где-то