Русская любовь. Секс по-русски - [17]

.

Мы ели и пили страшную смесь из шампанского, водки и коньяка. Подружки сидели у нас на коленях, целуя и обнимая нас. Потом запела гитара. Я очень хорошо чувствую содержание и смысл песен, которые пою. Признаюсь, у меня тоже иногда появляется слеза при этом. Были и стуки в дверь возмущенных соседей, наверное, из зависти, они кричали через дверь: «А ну-ка, потише, а то вызовем милицию». Сволочная коммуналка, провались ты пропадом. Я в одном тосте сказал, что таких очаровательных девочек в жизни своей мы не видели. Чувихи взвыли от восторга и тоже пытались нам на шею штемпельнуть засосы. Мы всячески увертывались. В тосте я сказал, что мы вечно будем вместе. Это страшно возбудило наших девиц, и мы видели их готовность в следующие двадцать лет уворовывать съестное из магазинов. За этот тост особенно много поцелуев досталось гитаристу и аккордеонисту. Руки девочек почему-то быстро переместились вниз к нашим ногам, гладя нас сверху брюк, ближе к заветному месту. К утру мы так и не улеглись, а продолжали пировать. Так, ограничившись поцелуями, решили оставить гульбу на завтра. Я договорился, что с завтрашнего вечера мы все будем встречаться отдельно. Все должны устраивать свои встречи «тет-а-тет». Я видел, что при прощании с нашими кормилицами в их глазах возникла грусть. Что-то им не хватило. А что, догадайтесь сами. Единственное, что, наверное, их успокоило, что день пройдет быстро, и они получат свое. Да и хорошо, что не было Секса, а то бы девочки подумали, что с ними познакомились из-за элементарной жратвы.

При прощании девочки страстно расцеловали нас, как давних друзей. Огромной гребчихе даже пришлось встать на колени, чтобы поцеловать меня, малыша, в губы, ростом-то я всего 164 см. Из-за моего роста я никогда не расстраивался, помня, что «мал золотник, да дорог» и что «маленькое дерево в сук растет». Вот так и прошла эта незабываемая ночь в Москве 15 июня 1957-го года. Добавлю, что наша четверка была неисправима. Ребята в благодарность за мою замечательную идею перетасовали девочек между каждым из нас, чем чувихи были очень довольны. Зачем искать чуваков на «Бродвее», когда вот они, под рукой, целых пятеро? Гулять так гулять. Никто замуж не спешил. Семья пока была ни к чему. Я уже тогда понимал, что молодость проходит очень быстро. Я же начитался в мои 15 лет в «Диалогах» Сократа и Платона об этом. А что сказали древние, всегда было для меня непререкаемо. Конечно, в старости можно все это повторить, если не женат. В Европе полно домов с красными фонарями, где за 50 евро получишь «эрзац» секса. Но там нет магазинов, откуда ворованные продукты вдруг залетят на твой стол. А ведь известно, что «запретный плод сладок». Это будет только за деньги и при абсолютном отсутствии симпатий. А зачем это без молодости нужно? Пошли вы все к чертовой матери, эти покупные соблазны.

Глава VI Седа

Прошло полтора месяца, и мы все, пятеро друзей, стали просто неузнаваемы. Обросли жирком, накопили силы. Хорошие качественные продукты сделали свое дело. Наши подружки были просто счастливы. Они получили от нас все то, чем могли бы быть очень довольны. Могли быть только возмущены тем, что мы их оставили и на звонки их не отвечали. Однажды я пошел погулять, и случилось чудо. Я без всяких трудов познакомился с девушкой. Она работала продавщицей в магазине «Армения» на углу «Бродвея» и площади Пушкина. Я туда зашел случайно. За прилавком с армянскими колбасами, сыром, вином и прочей снедью стояла чувиха.

Я подошел к ней, и мы разговорились. В процессе разговора я заметил, что симпатичен ей. Ее звали, как она представилась, Седа. Фамилия и отчество были армянскими. Черные густые волосы обрамляли ее смуглое лицо. Глаза ее были подарены армянским народом, большие, как черные маслины, но в них была какая-то печаль, видимо, подарок народа с тысячелетней историей. Она не была ни грустна, ни весела, но глаза были живыми и женственными. Ну, в общем, нормальная, добрая армяночка. Мы кое о чем договорились и расстались. Седе было где-то 21–22 года. Там же, через подъезд, жил мой хороший давний знакомый. Имя его известно всему миру. Это был скульптор Коненков.

Будучи мальчишкой, я проводил целые дни в его мастерской. Он был мировой знаменитостью. Ваял он по дереву. Скульптуры десятками стояли в его мастерской. Там я наливал в специальные формы гипс и алебастр, из которых выходила лепнина для сталинских высоток. Там я провел несколько лет.

Старику я купил бутылочку хорошего вина, благо, «Армения» была рядом. Её мы быстренько распили. Кстати, потом я узнал, что жена Коненкова была международной шпионкой крупного масштаба. Работая в Америке, она добывала для Сталина ценнейшие технические сведения, касавшиеся радио и телевидения. Она была любовницей изобретателя телевидения Зворыкина. Этим все сказано.

Эти две недели я держал себя в руках. Интима с Седой не было. Мы посетили множество музеев, ходили в кино и театр. У Седы деньги были, и она все оплачивала. Седе я очень понравился, и она в меня влюбилась. Мы прильнули душами друг к другу. Для нее в мире не существовало мужчин, как для меня женщин в ту пору. Однажды наступил долгожданный вечер нашей встречи. В мою комнату влетела радостная, юная восточная женщина.