Русская литература в 1840 году - [19]
Вышло четвертым изданием «Путешествие к святым местам» и третьим — «Путешествие к святым местам русским». Гг. Язвинский и Ольдекоп издали несколько руководств к языкоучению.
Кроме всех этих книг, может быть, мы не упомянули и еще около десятка более или менее примечательных сочинений, особенно по части математики, медицины и сельского хозяйства. Число же всех книг, вышедших в прошлом году в России, на русском и иностранных языках, беллетрических и ученых, превосходных, хороших и дурных, – не составляет и пятисот нумеров, если не включать сюда журнальные статьи, отпечатанные особыми брошюрами, азбуки, молитвенники и проч. Да, немного!
Прошедшее нашей литературы неблестяще, настоящее тускло; но за будущее нам нисколько не должно отчаиваться. У нас нет литературы в точном и определенном значении этого слова, но у нас есть уже начало литературы, и, соображаясь с средствами, особенно же с временем, нельзя не дивиться, как уже много сделано. Каких-нибудь сто лет едва прошло с того времени, как мы не знали еще грамоты, – и вот уже мы по справедливости гордимся могущественными проявлениями необъятной силы народного духа в отдельных лицах, каковы: Ломоносов, Державин, Фонвизин, Карамзин, Крылов, Жуковский, Батюшков, Пушкин, Грибоедов и другие. Нападая на нашу литературу, мы хотели только противоборствовать смешному самообольщению, которое в немногом видит бесконечно многое, и добродушно верить, что русская литература превосходит и английскую, и немецкую, и французскую; мы хотели показать дело в настоящем положении, не скрывая ни хороших, ни дурных его сторон, хотели рассмотреть беспристрастно вопрос о существовании русской литературы, не утаивая ни того, что можно сказать против него, ни того, что можно сказать за него. Повторяем: у нас еще нет литературы, как выражения духа и жизни народной, но она уже начинается, – а это, в такой короткий период времени, – успех, и успех великий, который не должен обольщать нас в настоящем, но который должен казаться залогом великих надежд в будущем. Если сила и мощь отдельно действующих лиц в нашей литературе поражают вас невольным удивлением, то чем же должна быть наша литература, когда она сделается выражением национального духа и национальной жизни?.. И мы уже видим начало этого желанного времени… Да будет!..
Примечания
«Отечественные записки», 1841, т. XIV, № 1, отд. V, стр. 2–31 (ценз. разр. 1 января 1841). Без подписи.
Эта статья открывает серию годовых обзоров русской литературы. Белинский придавал особое значение жанру «обозрений». «Кто на литературу смотрит, как на что-то важное, – писал Белинский в 1843 году, – в глазах того обозрения литературы не могут не иметь большой важности. Литературные обозрения – это живая летопись мнений различных эпох». Литературные обозрения – «это итоги каждого года». В «Литературных мечтаниях» он полемически противопоставлял жанру «литературно-критического обозрения» в романтическом и фельетонном оформлении жанр «критической элегии». В следующем своем обзоре «Ничто о ничем» он уже принципиально заявлял, что бедность русской литературы определяет обедненность этого критического жанра. Что обозревать? – иронически восклицает молодой критик.
С конца 1840 года начинается новый, наиболее значительный период в деятельности Белинского. Переход к новым философским и общественным позициям, связанный с отказом от примирения, решительно изменяет его отношение к коренным вопросам современной литературы. В письме Боткину, написанном во время работы над настоящей статьей, Белинский писал: «Кстати о писании. Я бросаю абстрактные общности, хочу говорить о жизни по факту, о котором идет дело. Но это так трудно: мысль не находит слова…» («Письма», т. II, стр. 192).
Структурные особенности жанра годичного обозрения объясняются задачей осмысления разнообразных явлений прошедшего года в их единстве, взаимосвязи. Обозреватель подводит их «под одну точку зрения». Белинский всегда стремится «показать преобладающее направление, общий характер литературы в данное время».
В статье «Русская литература 1840 года» Белинский выдвигает проблему реализма и приходит к пересмотру вопроса о существовании русской литературы. Правда, он еще по-прежнему настаивает на том, что «у нас нет литературы», но зато со всей силой обрушивается на общество, которое не дает достойного содержания русской литературе. «Где ж тут литература, – восклицает Белинский, – как сознание народа, как выражение его миросозерцания?» «Чудные, прекрасные человеческие образы, благороднейшие натуры» Онегина, Татьяны, Ленского чужды и даже враждебны миру окружающих их людей. «Окружающая их действительность ужасна – и они гибнут ее жертвою, и тем скорее, что не понимают, подобно Онегину, ее значение, и доверчивы к ней…» Вот почему роман Пушкина исчерпал русскую жизнь, дал глубокую и грустную картину русской действительности. «Вот где только начало русской литературы», – многозначительно заканчивает Белинский.
Настоящая статья Белинского о «Мертвых душах» была напечатана после того, как петербургская и московская критика уже успела высказаться о новом произведении Гоголя. Среди этих высказываний было одно, привлекшее к себе особое внимание Белинского, – брошюра К. Аксакова «Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова или мертвые души». С ее автором Белинский был некогда дружен в бытность свою в Москве. Однако с течением времени их отношения перешли в ожесточенную идейную борьбу. Одним из поводов (хотя отнюдь не причиной) к окончательному разрыву послужила упомянутая брошюра К.
Цикл статей о народной поэзии примыкает к работе «Россия до Петра Великого», в которой, кратко обозревая весь исторический путь России, Белинский утверждал, что залог ее дальнейшего прогресса заключается в смене допетровской «народности» («чего-то неподвижного, раз навсегда установившегося, не идущего вперед») привнесенной Петром I «национальностью» («не только тем, что было и есть, но что будет или может быть»). Тем самым предопределено превосходство стихотворения Пушкина – «произведения национального» – над песней Кирши Данилова – «произведением народным».
Содержание статей о Пушкине шире их названия. Белинский в сущности, дал историю всей русской литературы до Пушкина и показал становление ее художественного реализма. Наряду с раскрытием значения творчества Пушкина Белинский дал блестящие оценки и таким крупнейшим писателям и поэтам допушкинской поры, как Державин, Карамзин, Жуковский, Батюшков. Статьи о Пушкине – до сих пор непревзойденный образец сочетания исторической и эстетической критики.
«Речь о критике» является едва ли не самой блестящей теоретической статьей Белинского начала 40-х годов. Она – наглядное свидетельство тех серьезных сдвигов, которые произошли в философском и эстетическом развитии критика. В самом ее начале Белинский подчеркивает мысль, неоднократно высказывавшуюся им прежде: «В критике нашего времени более чем в чем-нибудь другом выразился дух времени». Но в комментируемой статье уже по-новому объясняются причины этого явления.
«…Вот уже четвертый альманах издает г. Владиславлев и делает этим четвертый подарок любителям легкого чтения и красивых изданий. На этот раз его альманах превзошел, как говорится, самого себя и изящностию своей наружности, роскошью приложений, и замечательностию содержания. По стихотворной части, его украсили произведения Пушкина, князя Вяземского, гр. Р-ной, Языкова, Кольцова, Подолинского и других…».
«Сперва в «Пчеле», а потом в «Московских ведомостях» прочли мы приятное известие, что перевод Гнедича «Илиады» издается вновь. И как издается – в маленьком формате, в 16-ю долю, со всею типографическою роскошью, и будет продаваться по самой умеренной цене – по 6 рублей экземпляр! Честь и слава г. Лисенкову, петербургскому книгопродавцу!…».
Книга посвящена пушкинскому юбилею 1937 года, устроенному к 100-летию со дня гибели поэта. Привлекая обширный историко-документальный материал, автор предлагает современному читателю опыт реконструкции художественной жизни того времени, отмеченной острыми дискуссиями и разного рода проектами, по большей части неосуществленными. Ряд глав книг отведен истории «Пиковой дамы» в русской графике, полемике футуристов и пушкинианцев вокруг памятника Пушкину и др. Книга иллюстрирована редкими материалами изобразительной пушкинианы и документальными фото.
В книге известного историка литературы, много лет отдавшего изучению творчества М. А. Булгакова, биография одного из самых значительных писателей XX века прочитывается с особым упором на наиболее сложные, загадочные, не до конца проясненные моменты его судьбы. Читатели узнают много нового. В частности, о том, каким был путь Булгакова в Гражданской войне, какие непростые отношения связывали его со Сталиным. Подробно рассказана и история взаимоотношений Булгакова с его тремя женами — Т. Н. Лаппа, Л. Е. Белозерской и Е. С. Нюренберг (Булгаковой).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.