Русская Калифорния. С Югом против Севера - [26]

Два «заслуженных» фрегата, доставившие экспедицию великого князя на североамериканский континент 15 лет назад, передислоцированные в Новосибирск, первое время использовались как плавучие батареи. Но, с появлением в наместничестве пароходов, пушки с заслуженных «старичков» сняли, установили на берегу, а кое-какие вообще отправили в Константинополь-Тихоокеанский на переплавку. Сами же корабли неспешно разобрали на дрова и прочие нужные в хозяйстве колонии вещи. Так что спасибо огромное сибирским золотопромышленникам, вложившимся по договорённости с самим императором (давние партнёры его величества по золотодобыче оказались) в развитие губернии, — пароходы «Енисейск», «Ачинск» и «Красноярск» не единожды выручали Ефима Кустова, волею царской ставшего полковником и губернатором.

Наместник несколько раз просил его величество оставить Ефима в Калифорнии. Кто ещё мог, так как Кустов уладить противоречия, совместить интересы верхушки старообрядческой общины и всей Русской Америки? Но Константин как будто специально «законопатил» полковника подальше, дав возможность давнему соратнику проявить себя вдали от начальства. Губернатор — это серьёзно, прямая дорога к генеральскому званию.

Ефим старался как мог, первоочередной задачей видел рост постоянного населения губернии, держал в порту Константинополя двух «агитаторов» — еврея Иосифа Малкина и попа-расстригу отца Никодима. Два почтенных мужа, встречая партии переселенцев, выступали зазывалами, расписывая прелести проживания на границе с Британией, где не жарко и не холодно и даже снежок зимой выпадает, не то что в калифорнийской «преисподней». Отца Никодима даже как-то поколотили «патриоты Калифорнии», подвыпившие разведчики из второго Калифорнийского полка, считавшегося личным резервом наместника. Но побили, по правде говоря, не сильно. Золотой червонец местной чеканки, выданный на поправку здоровья, только раззадорил экс-священнослужителя, едва ли не молочные реки и берега кисельные сулящего всем, кто в Русский Вашингтон стопы свои направит.

Пришлось даже Образцову вмешаться — приказал граф Никодиму не хулить Орегон и Калифорнию перед «свежими» жителями Русской Америки, не сбивать новичков с панталыку…

Линия телеграфа от Новосибирска до Константинополя функционировала исправно, в 1861 году два города связала вполне приличная шоссейная дорога, отстроенная артелями трудолюбивых корейцев. А вот «чугунку» государь строить категорически не желал, пожурил даже Беловодьевскую общину, вложившуюся капиталами в строительство трансконтинентального рельсового пути от Атланты до Варшавы-Тихоокеанской (Сан-Диего). Только с началом войны Севера и Юга на строительство западного участка магистрали были брошены сапёрные батальоны Калифорнийского корпуса.

Как по большому секрету (под клятву, не шутка!) поведал Кустову наместник, Константин по детски ошибся, почему-то посчитав, что ширина колеи на спешно строящейся южанами дороге составляет не пять футов, что в переводе на столь любимые его величеством французские меры составляет 1524 миллиметра, а четыре фута и восемь с половиной дюймов (1435 миллиметров). А ведь разная ширина колеи у Севера и Юга — РАЗНАЯ! Железнодорожные чиновники, робея грозного властелина, развеять заблуждение царя-батюшки не спешили и Константин совершенно случайно, из письма Образцова, узнал о своей ошибке, которая из незначительной, могла превратиться в стратегическую. Ведь коль у Российской империи и Конфедерации единая колея, можно паровозы для обслуживания литерных поездов, перевозящих ценные грузы через континент, не закупать задорого в Англии, а свои поставлять, да и по российским владениям продолжить «чугунку» от Варшавы-Тихоокеанской хоть до Новосибирска-Сиэтла!

Кавалерийский корпус генерала Турчанинова, в который вошли практически все сотни и эскадроны Русской Америки (остальные, хоть и конные, были не более чем ездящей пехотой), крепил оборону у Большого Солёного озера как раз для воспрепятствования янки пытавшихся тянуть свою трансконтинентальную дорогу к Тихому океану. Но северяне то работают с более узкой колеёй, у них и паровозы и вагонный парк — всё заточено под 1435 миллиметров! А Россия и Конфедерация живут по единым железнодорожным стандартам, что символично!

Распоряжение Константина о передаче КША десяти паровозов (повезли в трюмах в полуразобранном состоянии) в счёт военных поставок, для эксплуатации их на Тихоокеанско-Атлантической железной дороге явилось первой ласточкой. Через океан спешно перебросили десяток опытных инженеров и мостостроителей, ещё от Петербурга до Москвы прокладывавших рельсы, до Севастополя и далее по шпалам свежеположенным, дошедших. И 17 июля 1862 года жители Варшавы (которую большинство «русских американцев» и мексиканцев по привычке называли Сан-Диего) радостно приветствовали первый поезд.

Из Петербурга пришла телеграмма от САМОГО, Константин пафосно, в несвойственной ему «чиновной» манере, назвал окончание строительства магистрали невероятным трудовым подвигом и величайшей победой Юга в железнодорожной гонке.

Возможно, так император хотел «подсластить пилюлю», подбодрить союзников, — в мае президенту и Сенату КША пришлось перебраться из Ричмонда в Атланту. Северяне ценой огромных потерь сумели таки прорвать «Линию Ли» и добрались до предместий столицы мятежного Юга. Как считали многие в армии Конфедерации, фронт не развалился единственно из-за воинского таланта Роберта Ли и вернувшегося в строй на костылях Томаса Джексона, возглавившего «армию обороны столицы».