Русская история. Авторская концепция против официальной мифологии - [37]

И внутри страны, и за ее границами отношение к идеологическим изменениям было разным. В русской эмиграции произошел раскол. Одна ее часть действовала по принципу «хоть и с Гитлером, но против Сталина», другие считали иначе – пусть пока со Сталиным, но потом – без него за свободную Россию. Брожение происходило и внутри страны, хотя точные выводы здесь делать невозможно, поскольку документы о морально-психологическом состоянии советского общества остаются по сей день засекреченными. Известно, что А. Солженицын был арестован НКВДешниками прямо на фронте, в действующей армии, поскольку в письмах к товарищу он открыто выражал опасения, что после войны власти могут отказаться от социализма и работы Ленина могут исчезнуть…

Недавно в Интернете я наткнулся на текст, который, как показалось, у меня кто-то списал, сделав небольшие изменения. Речь шла о полном недоверии к сталинским идеологическим метаниям. Автор считал, что игра в российский патриотизм – это вынужденная мера, которая будет отброшена после войны… Дочитав до конца, я неожиданно увидел подпись «генерал А. Власов».

Сделаю еще одно отступление, доказывающее, что официальная история войны игнорирует многие важные вопросы и допускает различные фальсификации. Приведу фрагмент из моей статьи, опубликованной в сентябре 2019 года на сайте «Эхо Москвы».

Блокада или осада Ленинграда, запоздалое прояснение.

… Как известно, память о войне священна, как священен и подвиг ленинградцев, переживших блокаду. Вы спрашиваете, что такое блокада? Это полная изоляция города, когда враг взял его в кольцо, ни въехать, ни выехать невозможно, когда все транспортные артерии перерезаны войсками противника!

А я вас спрошу про Дорогу жизни. Про путь, соединявший контролируемую Красной армией Большую землю – основную территорию страны – с городом на Неве. Пространство, по которому проходила Дорога, всегда оставалось под контролем красноармейцев и состояло из трех частей. Первая шла через полосу, соединявшую северную столицу с Ладожским озером, ее ширина – от 35 до 70 километров. Это зона ответственности войск Ленинградского фронта. Пройдя по ней в длину примерно 40 километров, вы попадали на вторую часть пути – на берег Ладоги. Здесь надо было пройти зимой – на машине, по льду, летом – на речном транспорте, по воде – еще 50–80 километров, чтобы попасть на другой берег озера, на ту его часть, которую удерживал Волховский фронт. Протяженность подконтрольной нам части берега Ладоги составляла здесь более 100 км. Ну а дальше – по своей земле – к базам, к новым узлам пересадки, к промышленным центрам. Другими словами, по суше – от Питера до Ладоги, по воде – через Ладогу и снова по суше, по Большой земле… (Расчеты сделаны по карте «Героическая оборона Ленинграда». Атлас офицера. Москва. 1947. С. 196.) Все это, конечно, не шоссе Москва – Ленинград, но проехать расстояние в 100–120 километров не слишком большая проблема.

Перейдем к некоторым конкретным выводам. Поясню, почему сказанное важно и что до сих пор нами не осознано. Отличие блокады от осады, различие между полной и частичной изоляцией города, надеюсь, понятно. Неправильно говорить о блокаде, правильно говорить об осаде Ленинграда. Если речь идет о длительном и полном закрытии населенного пункта, ответственность за гибель его жителей на 99 % несет организовавшая блокаду вражеская армия и ее командование. А вот ответственность за голодную смерть полутора миллиона осажденных (а не блокированных) ленинградцев несет, как минимум наполовину, руководство города и государства, не обеспечившее или не пожелавшее обеспечить должный уровень снабжения.

Сегодня, несмотря на аморально утаиваемые властями полузакрытые архивы, питерский историк Николай Савченко и другие независимые исследователи восстановили многое в картине ленинградской катастрофы. Выяснилось, что организаторы обороны города, составляя нормы потребления продуктов, разделили жителей на четыре категории. Первая – партгосчиновники, их снабжали так же, как в мирное время, – по потребности. Вторая часть – армия, которую обеспечивали всем необходимым. Первые полгода войны красноармейцы питались даже лучше, чем армия вермахта. Случалось, что приезжавшие в город военные подкармливали голодающих питерцев. Третья часть – коллективы военных предприятий, их обеспечение продовольствием было более-менее сносным. Четвертая категория – все остальные: пенсионеры, сфера культуры, образования, дети… – ими собственная власть пожертвовала!

Но, может быть, еще более страшное и самодискредитирующее во всей этой ситуации то, что склады города были всегда заполнены продуктами, зарезервированного с гарантией хватало на период от одного до двух месяцев (это время осенне-зимнего замерзания Ладоги и время весеннего ледохода, когда работа Дороги жизни приостанавливалась; время вероятного «простоя» рассчитывалось с большим запасом). Однако столкнувшиеся с каннибализмом горожане падали и умирали прямо на улицах, не пытаясь получить свою законную часть гигантских продзапасов! И это лишь малая толика правды об осаде!

Мой вопрос официальным историкам и немногим дожившим до наших дней ветеранам-питерцам.