Русская фантастика 2019. Том 1 - [22]

7

Наверное, Сержу не стоило назначать встречу с Опрой сразу после нападения: куда разумнее было бы подержать ее в изоляции. Но не терпелось узнать подробности о феномене самозверя и получить ответы хотя бы на самые общие вопросы. Кроме того, проведя восемнадцать геосуток на борту межорбитального шаттла, Серж соскучился по живому разговору: он был коммуникабельным молодым человеком и с трудом переносил долгое одиночество.

Впрочем, сначала преступницу следовало приструнить.

– Опра, я не выпущу вас до тех пор, пока вы не перестанете изображать из себя агрессивную психопатку. И до тех пор, пока не извинитесь.

Он приготовился выслушать поток брани, но фигурант, помолчав, сказала на универсале ровным голосом:

– Прошу простить меня, почтенный сударь. Я не хотела навредить вам. Мое поведение было неоправданно шокирующим. Я приму любое наказание и клянусь, что подобное не повторится.

Сержу ничего не оставалось, как выполнить обещание и выпустить ее из переходного отсека. Почувствовав голод, он назначил фигуранту свидание в пищевом модуле. Чтобы Опра не устроила еще какую-нибудь каверзу, кандидат-аспирант велел нейроядру отслеживать ее и информировать о любых изменениях маршрута.

Преступницу пришлось подождать. Выйдя из переходного отсека стыковочного модуля, она сначала отправилась в жилой блок номер один, где, как подсказало нейроядро, находится ее индивидуальная сфера. Там она какое-то время провозилась – вероятно, приводила себя в порядок – и появилась в пищевом модуле, когда Серж успел плотно пообедать и начал терять терпение.

Посещение жилого блока мало помогло Опре – она выглядела столь же отталкивающе, как и раньше: тот же необъятный живот, те же толстые ноги и тот же нездоровый цвет кожи. Тем не менее Серж, преодолевая легкое отвращение, внимательно ощупал ее взглядом, прикидывая, не прячет ли она в складках кэйкоги оружие более серьезное, чем самодельный нож.

– Салют, пацанчик! – сказала Опра, как будто забыв свои недавние извинения.

– Вы опять за свое? – возмутился Серж.

– Да ладно, пацанчик, не брызгай. – Опра подняла руки, демонстрируя дружелюбие. – Я здесь давно, одичала.

– Очень хорошо, что вы осознаете дикость своего поведения, – сказал Серж. – Предлагаю перейти к конструктивному диалогу. Вы обещали рассказать мне о самозвере. Прежде всего вопрос: откуда вы знаете о феномене?

– Я его открыла.

Заявление Опры выглядело удивительным, но только на первый взгляд. Серж был достаточно сообразителен для того, чтобы соединить две статьи, опубликованные под инициалами О.К., с единственным тест-смотрителем базы «Саган-орбитальный», имеющим ученую степень. Кто еще мог обнаружить дайкайдзю, если со времен третьей экспедиции здесь не проводились планомерные исследования?

– Ваша фамилия? – спросил Серж.

– Я лишена права на фамилию до истечения срока моего заключения.

Кандидату-аспиранту показалось, что лицо собеседницы дрогнуло.

– Можете назвать ее в виде исключения, – сказал он. – Я даю разрешение как гражданин-избиратель.

– Моя фамилия… Косых.

Все сходится. О.К. – Опра Косых. И, значит, она не врет. Ситуация проясняется. Она биолог и, вероятно, генетик. Здесь она изнывала от безделья и, конечно, понимала, что с каждым днем теряет квалификацию. Чтобы не утратить навыки исследователя, она стала наблюдать за планетой, и тут ей крупно повезло: она сделала открытие, которое заинтересовало аналитиков Космического флота. Не настолько, чтобы они организовали полноценную экспедицию на Саган-2, но достаточно, чтобы статьи Опры были опубликованы, а внезапная инициатива кандидата-аспиранта по смене темы первого самостоятельного проекта нашла поддержку.

– Почему вы назвали этих дайкайдзю самозверями? – спросил Серж.

– Давнее увлечение и свободные ассоциации, – призналась Опра, скривив толстые губы в подобие улыбки.

Потом она прищурилась и чуть нараспев продекламировала:

Аль свалился я с луны?

Ходят в комнате слоны.

За собачью конуру

Заскакало кенгуру.

По коридору катится

Тюлень и каракатица.

Дверь из кухни нараспах –

Лезет пара черепах.

Ах!

Караул!

Бросаюсь к двери,

Смят слоновой тушею,

Головой о брус.

Вдруг крик:

Вот трус!

Ах тетеря я, тетеря,

Эти звери – самозвери

И меня не скушают[9].

Серж сначала не понял смысла половины слов и решил, что Опра опять перешла на «птичий» язык, но потом сообразил: она использует старогагаринский.

– Какой это век? – поинтересовался он, когда фигурант закончила. – Мне кажется, что я где-то уже слышал это стихотворение…

– Первая половина двадцатого века по христианскому летоисчислению.

– Вы увлекались долимитными стихами?

– Я читала их своему… сыну.

Опра вдруг замолчала и отвернулась.

– Чаво, пацанчик, надоть? По базару калякай.

Серж понял, что обсуждать свои прошлые увлечения Опра не намерена. Впрочем, в том не было особой необходимости. Если самозверь, пусть будет самозверь.

– Вернемся к нашей теме, – предложил он. – Если я правильно понял ваши статьи, сударыня, в процессе наблюдений удалось зафиксировать четыре особи дайкайдзю. Все они появились в короткий, от пяти до шести геосуток, период, который предшествует сезонным песчано-пыльным бурям. После оседания пыли вы не смогли их обнаружить ни на прежнем месте, ни где-либо на континенте. Вы выдвигаете гипотезу, что дайкайдзю являются жителями сети известняковых пещер, которые образовались на месте озер и внутренних морей при высыхании центральных районов пангеи. Гипотеза выглядит обоснованной с учетом размеров дайкайдзю, внезапности их появления перед сезоном бурь и исчезновения после завершения сезона бурь. Через двести сол, то есть через триста двадцать шесть геосуток, дайкайдзю появились вновь. На этот раз вы зафиксировали пять особей и высказали соображение, что их выходы на поверхность связаны с брачным периодом, то есть дайкайдзю перемещаются навстречу друг другу для спаривания. Удалось ли подтвердить ваши предположения?