Русская фантастика 2009 - [48]

Около себя Стефан тоже обнаружил капельницу с пустым стеклянным резервуаром. Возле внутреннего сгиба локтя две красные точки: выходит, он уже получил медицинскую помощь. И самочувствие вроде бы в норме, но это еще ничего не значит. Лепатра предсказала, что на Мархене он встретит свою погибель — значит, в этой больнице его запросто могут уморить.

Пришла пожилая санитарка, повозила по полу мокрой шваброй, демонстративно кряхтя и обзывая обитателей палаты лежебоками, пачкунами и увечной командой. Старик с ней переругивался, но диалога не сложилось: каждый бубнил свое, и два встречных словесных потока утекали, не пересекаясь, в бесконечность. Забинтованный не реагировал. Стефан притворился спящим и тоже не реагировал. Санитарка внушала ему страх: возможно, это и есть Погибель?

Позже медсестра с увядшими синеватыми веками и ярко накрашенными губами сунула каждому по градуснику. Ей было лет сорок пять или, может быть, около трехсот — смотря к какому подвиду она принадлежит, В или С. Температура тридцать шесть и два, но у него и в дороге не было жара.

Перед сном покормили невкусной кашей и сладковатой пародией на компот с одной-единственной серой виноградиной на дне стакана. Понятно, в конце зимы не по-шикуешь, и его путевая страховка не предусматривает приятных излишеств. Опасаясь травануться, Стефан половину каши оставил на тарелке и подозрительную виноградину не тронул.

Утром другая медсестра, молодая, но страшная, как целая орда кесу, снова принесла градусники. Он старался не смотреть на ее бледное лицо с выпирающими скулами, огромным подбородком, неожиданно миниатюрным носиком и игрушечным ротиком. Вдруг это она его погубит? Забудет выжать из шприца пузырьки воздуха — и вот тебе закупорка сосуда.

Вслед за ней появился врач, солидного вида мужчина с усами щеточкой и культурной речью. Уже с третьей фразы перешел на «ты», но дал понять, что по отношению к себе никакой фамильярности не потерпит. Стефану было все равно. Лишь бы не застрять в этой больнице надолго, а для этого нужно, чтобы доктор поскорее его выписал.

— Что употребил?

— Грибы какие-то сушеные. Я не мог отказаться, меня угостила колдунья, у которой не все дома. Если такую обидеть, может и порчу навести, и проклясть, а на что она обидится, заранее не угадаешь, сумасшедшая ведь. Думаю, если б я ее гостинец выбросил, было бы хуже.

— Что за колдунья?

— С Сансельбы, она ехала этим же рейсом. Назвалась Лепатрой. Полное имя, наверное, Клеопатра, фамилии не знаю. Она с самого начала ко мне прицепилась, всю дорогу приставала поговорить.

— Грибы как называются?

— Не сказала. Похожи на засохшие картофельные очистки.

Врач расспрашивал об ощущениях, выслушивал ответы и что-то записывал, под конец сказал:

— Ну что ж, подлечим — и поедешь дальше. Тебе поплохело не только из-за грибочков. Ты много общался с душевнобольной колдуньей, это само по себе дурной фактор, особенно для людей с неустойчивой психикой. Избегай таких контактов. Я выпишу тебе лекарства, на Мархене их не достать, купишь потом в Танхале. В столице есть все.

Стефан поблагодарил за советы, пообещал избегать и принимать. Он решил быть покладистым пациентом, чтобы его из вредности не решили продержать тут подольше. Пусть Лепатра помешанная, ее предсказания не стоит пропускать мимо ушей. Даже наоборот… Он слышал, как раз у таких способности к предвидению иногда обостряются, и они выхватывают из надвигающегося хаоса вероятностей то, что для всех остальных окутано непроглядным туманом.

Лепатра ехала в другом пассажирском фургоне, но положила глаз на Стефана на первой же стоянке.

Ватный вечер. Вереница застывших посреди редколесья механических монстров. Температура около минус пяти по Цельсию, моторы заглушили, и наконец-то можно окунуться в драгоценную тишину. «Драгоценная тишина» — Стефан записал это огрызком карандаша в замусоленный блокнот, чтобы потом где-нибудь использовать, но на следующий день решил, что эпитет слишком вычурный.

Тягучий шум заснеженного Леса, время от времени — цветными вкраплениями на серо-белом фоне — звуки, издаваемые птицами и осторожным зверьем, да еще человеческие голоса.

Вдоль остановившейся автоколонны рассыпались охранники: у одних карабины, у других автоматы, и все при мечах — если из-за кесейских чар огнестрельное оружие откажет, начнется махач. «При первом сигнале тревоги пассажир обязан занять свое место в фургоне согласно билету и во всем подчиняться офицерам охраны». Правда, ходят слухи, что в последнее время кесу перестали нападать на караваны Трансматериковой компании, но это же слухи, и это же кесу!

Караванщики, весело перекликаясь, раскладывают костры, пассажирам тоже не возбраняется подышать свежим воздухом и до наступления темноты посидеть у огня.

Стефан уставился на свои ботинки — желтые с изумрудно-зелеными рантами и бежевыми шнурками, последний крик богемной моды на Сансельбе. Ему показалась занимательной мысль, что снег под ногами, хоть и лежит здесь черт знает сколько лет, никогда еще не соприкасался с такими ультрастильными предметами, это стоит где-нибудь обыграть.

— Не туда смотришь.