Русская фантастика 2009 - [41]

— Послушайте, — сказал Игнат. — Вы меня, кажется, еще не арестовали и даже не предъявили никакого обвинения. Поэтому давайте всю вашу ругань отложим на потом. А пока объясните, на каком основании вы сюда вторглись.

— Объясняться я буду с вашим начальством, а вам, как вы верно заметили, буду предъявлять обвинения.

— Прямо сейчас, в четвертом часу утра?

— Почему бы и нет? Вы не дома, а на работе. Простите за каламбур, у вас сейчас рабочая ночь. Опять же, взяты с поличным, в лаборатории…

— Я здесь спал. Так что инкриминировать мне можно только нарушение правил внутреннего распорядка.

— Это вы на суде объяснять будете.

— Тогда отметьте в протоколе, — зло сказал Шомняк, — что в лаборатории меня никто не видал, поскольку ваш сотрудник не за коридором следил, а, пользуясь служебным положением, вел фривольные разговоры с дежурной медсестрой. И не забудьте отметить, что вся аппаратура в лаборатории выключена.

— Не вся, — следователь вытащил приборчик, более всего похожий на обычный наладонник, и указал на светящийся зеленый огонек. — Видите, индикатор говорит, что здесь и сейчас что-то включено. И я, кажется, знаю, что именно.

— Можете выбросить ваш индикатор на помойку. Я лично все здесь обесточил еще с вечера.

— С вашего позволения, я пока обожду это делать. А вы, в свою очередь, подумайте, не желаете ли вы в чем-либо признаться? Чистосердечное признание… в общем, не мне вам объяснять.

— Чистосердечно признаюсь, — с невинной улыбочкой, ответил Игнат, — что, проснувшись, я не успел сходить в туалет, и если не сделаю этого сейчас, то могу описаться.

В памяти невольно возникла алюминиевая миска с макаронами и струйка мочи… Путешествие в чужое подсознание долго не отпускает исследователя, так что неподготовленный человек порой не может отличить, где его собственные мысли, а где наведенные образы. Не только врач действует на пациента, но и пациент действует на врача; в психологии и психиатрии это особенно заметно.

— Сейчас сходите. И все же, повторяю, не хотите ли в чем-либо признаться?

— Кто повторяет, — произнес Игнат поговорку времен детства Лидии Андреевны, — тот в уборную ныряет.

Опять фиксация на анальной стадии. Психологи, особенно молодые и энергичные, любят твердить, как далеко продвинулся психоанализ со времен Фрейда, но все же истины, открытые патриархом, то и дело напоминают о себе. Недаром любимая прибаутка Игната Шомняка: «Дедушка Фрейд был бы доволен».

— Замечательно… — дребезжащим голосом произнес следователь. — Сейчас сдадите вашу технику, подпишете протокол и можете отправляться нырять, куда захотите.

— Техника не моя, а казенная. Угодно — опечатывайте помещение, а утром беседуйте с руководством больницы. А меня оставьте в покое.

— Нет, господин лаборант, технику вы все-таки сдадите, — следователь шагнул вперед и резко дернул Игната за борт пиджака. — Это у вас что за портупея? Ну-ка, быстро снимайте пиджачок… Я-то вздыхаю, ах, бедняжка, ходит горбатый, потому, наверное, и в психокорректировщики подался, а у него на спине целый арсенал…

— Какой арсенал? Это усилитель биотоков…

— Вот его-то нам и надо. А говорил, все обесточено. Смирнов, сними молодого человека крупным планом. Потом оформим изъятие, и боюсь, что в туалет вам придется нырять уже под конвоем.

Только теперь Игнат обратил внимание, что один из милиционеров держит в руках кинокамеру.

— Это мой личный прибор, к психокоррекции он не имеет никакого отношения.

— Вы это суду говорить будете. А пока попрошу сдать всю электронику.

— От жук, — проговорил любвеобильный страж порядка, прежде карауливший медсестру. — Знаем мы, как он тут спад.

Спорить, ругаться, доказывать не имело смысла. Игнат присел на край топчана, распустил ремни портупеи, потом начал расстегивать штаны. Следователь с усмешкой следил за представлением. Милиционер продолжал киносъемку до той самой секунды, когда Игнат окончательно избавился от ремней и обе ноги, больше ничем не закрепленные, с грохотом упали на пол.

— А… это чего?.. — растерянно пробормотал следователь, глядя на огрызок человека, сидящий на топчане.

— Это протезы, — любезно объяснил Игнат. — Как видите, у меня нет ног. Вы потребовали, чтобы я сдал всю технику. Вот, пожалуйста, можете вносить в опись.

— Протезы я не требовал… — следователь чувствовал себя крайне неудобно. — Только прибор.

— Без усилителя протезы работать не будут, так что забирайте все. Я теперь могу идти или вы все же собираетесь взять меня под стражу?

Не дожидаясь ответа, Игнат скатился на пол, подтянулся на руках и, ухватившись за край двери, выволок себя в коридор. Сейчас ему очень не хватало тележки на подшипниках и обшитых кожей чурбачков, что заменяли ноги нищему, сохранившемуся в воспоминаниях Лидии Андреевны. Крайне удачно добрая старушка продемонстрировала незваному гостю, что его ждет.

— Игнат Кузьмич! — всполошилась медсестра. — Я сейчас коляску…

— Спасибо, Людочка, — сказал Игнат.

Игната устроили на койке в коридоре. Елена Михайловна хотела поместить его в одну из палат, но Игнат воспротивился. В конце концов, он не больной, а лежа в коридоре, он мог хоть как-то быть в курсе событий.