Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в. - [31]

Наукой ум на то печемся мы питать,

Из глупого скота чтоб человеком стать;

А ты на то провел в ней юные дни века,

Чтоб сделаться тебе скотом из человека.

<1769>

189. «Что разным мудростям ты десять лет учился…»

Что разным мудростям ты десять лет учился,

                                 То знает всяк;

Да всякий и о том теперь уж известился,

Что ныне ты, мой друг, ученый стал дурак.

<1769>

190. «Негодный лицемер, скрыв яд в душе своей…»

Негодный лицемер, скрыв яд в душе своей,

Обманывает век и бога и людей

И мнит, что бог ему все плутни отпускает

За то, что всякий день он церкви посещает.

<1769>

191. «Ты скупостью меня моею попрекаешь…»

Ты скупостью меня моею попрекаешь,

И обществу ее ты вредною считаешь.

А я так мню не так: от денег страждет свет;

Так я, скрывая их, людей лишаю бед.

<1769>

192. «Неверностью меня не можешь ты винить…»

Неверностью меня не можешь ты винить;

Кого любила я, тот в той поднесь судьбине:

Богатству твоему клялась я верной быть.

Его любила я, его люблю и ныне.

<1769>

В. Г. Рубан

193. «Что прежде был порок под именем обман…»

Что прежде был порок под именем обман,

Тому политики теперь титул уж дан,

И добродетелью то ныне свет сей числит,

Когда кто говорит не то, что в сердце мыслит.

<1769>

194. НАДПИСЬ ГОРДОМУ ВЕЛЬМОЖЕ

Надменного в сей день увидел я вельможу,

Кой преклонить свою за тяжесть ставит рожу.

Я кланялся ему, он не нагнулся мне.

Конечно, у него сел чирей на спине.

1775

Д. И. Фонвизин

195. «О Клим! Дела твои велики!..»

                  О Клим! Дела твои велики!

Но кто хвалил тебя? Родня и две заики.

Г. Р. Державин

196. ВЫВЕСКА

Терентий здесь живет Облаевич Цербер,

Который обругал подьячих выше мер,

Кощунствовать своим «Опекуном» стремился,

Отважился, дерзнул, зевнул и подавился;

Хулил он, наконец, дела почтенна мужа,

Чтоб сей из моря стал ему подобна лужа.

1768

197. НА СОРОКУ В ЗАЩИЩЕНИЕ КУКУШЕК

Не будучи орлом, Сорока здесь довольна,

Щекочет и кричит: чики-чики-чики,

В дубраве будто сей все птицы — дураки.

Но мужество орла Диана почитает,

И весь пернатый свет его заслуги знает.

Сорока ж завсегда сорокою слывет,

И что Сорока врет, то всё сорочий бред.

Февраль или март 1770

198. НА ГРОБ БОДРЯГИ

Бодряга капитан под камнем сим лежит.

В сраженьях он бывал — в трактире он убит.

<1776>

199. СХОЛАСТИК

Схоластик, доктора увидев, укрывался.

Врач спрашивал его: «Чего ты испугался?»

«Мне стыдно, сударь, вас, — схоластик отвечал. —

Уж несколько годов я болен не бывал».

<1776>

200. ПРАВИЛО ЖИТЬ

Утешь поклоном горделивца,

Уйми пощечиной сварливца,

Засаль подмазкой скрып ворот,

Заткни собаке хлебом рот, —

                   Я бьюся об заклад,

Что все четыре замолчат.

<1777>

201. КНЯЗЮ КАНТЕМИРУ

Старинный слог его достоинств не умалит.

Порок, не подходи: сей взор тебя ужалит.

<1777>

202. ПРИ ЧТЕНИИ ОПИСАНИЯ ЗИМЫ В «РОССИЯДЕ» ВО ВРЕМЯ ЖЕСТОКОГО МОРОЗУ 1779 ГОДА

Останови свою, Херасков, кисть ты льдяну:

                   Уж от твоей зимы

                   Все содрогаем мы.

Стой, стой! Я весь замерз — и вмиг дышать

                                                                            престану.

1779 (?)

203. НА ХМЕЛЬНИНА

Весьма злоре́чив тот, неправеден и злобен,

Кто скажет, что Хмельнин Гомеру не подобен:

Пиита огнь везде и гром блистает в нем;

                         Лишь пахнет несколько вином.

1787 (?)

204. НА ПТИЧКУ

Поймали птичку голосисту

И ну сжимать ее рукой.

Пищит бедняжка вместо свисту;

А ей твердят: «Пой, птичка, пой».

1792 или 1793

205. НА СМЕРТЬ СОБАЧКИ МИЛУ́ШКИ, КОТОРАЯ ПРИ ПОЛУЧЕНИИ ИЗВЕСТИЯ О СМЕРТИ ЛЮДОВИКА XVI УПАЛА С КОЛЕН ХОЗЯЙКИ И УБИЛАСЬ ДО СМЕРТИ

Увы! Сей день с колен Милушка

И с трона Людвиг пал. — Смотри,

О смертный! Не все ль судьб игрушка —

                     Собачки и цари?

1792 или 1793

206. НА НАДУТОГО, НЕСПРАВЕДЛИВОГО И ХРОМОНОГОГО ИСТОРИКА

Тацит наш за столом, по многих красоулях,

Минувший хает век, а хвалит только свой;

Но жаль, что крив душой и хром ногой:

История его к нам выйдет на ходулях.

1797

207. НА БАРСУКА

Витией слыл барсук средь львиного чертога.

С утра до вечера он всех ценил, ругал

И даже уж шутил на счет царя и бога;

А только о себе, ослах и псах молчал.

<1800>

208. ЭПИТАФИЯ Н. Е. СТРУЙСКОМУ

Средь мшистого сего и влажного толь грота,

Пожалуй, мне скажи, могила эта чья?

«Поэт тут погребен по имени — струя,

              А по стихам — болото».

<1800>

209. НА РИФМОПЛЕТА

Видал ли, рифмоплет, на рынке ты блины

Из гречневой муки, холодные, сухие,

Без соли, без дрожжей, без масла спечены

И, словом, черствые и жесткие такие,

Что в горло могут быть пестом лишь втолчены?

Не трудно ль, рассуди, блины такие кушать,

Не казнь ли смертная за тяжкие грехи?

Вот так-то, рифмоплет, легко читать и слушать,

                      Увы! твои стихи.

<1800>

210. НА ВЗДОРНОГО ПИСАТЕЛЯ

В твоих торжественных, высокопарных,

              Похвальных одах, благодарных

              Не блески в мраке зрю, не день,

              Не звуки слышу громовые;

              Текут потоки потовые

              И от гремушек дребедень.

<1800>

211. НА ПОДЬЯЧЕГО, СВИСТАВШЕГО В КОМЕДИИ «КОВАРНЫЙ»

«Как ты Коварного решился освистать?» —

Сказал дьяку так дьяк, быв хитрый сам пролаза.

«Наш долг, — тот отвечал, — себя здесь защищать:

И ворон ворону не выколет ведь глаза».