Русская Атлантида. Невымышленная история Руси - [28]

Я сам был единственным известным мне представителем своего поколения, который воспринял «Тараса Бульбу» совершенно «неофициально».

Я был настолько одинок в своем отвращении к Тарасу и Остапу, что всерьез начал опасаться — может быть, это у меня действует четвертушка немецкой крови в моих жилах, так сказать, «стереотип поведения» неподходящий.

Спасла положение вещей моя вторая жена… Совершенно самостоятельно она пришла к тем же самым выводам и сама завела разговор о втором плане «Тараса Бульбы». Анализ произведения был проделан вовсе не под моим влиянием и даже на более высоком уровне: как-никак профессиональным филологом.

Беседы со сверстниками Елены Викторовны убедили: по-видимому, в мир пришло наконец поколение, которое плевать хотело на Большой Московский Миф во всей его зловонной красе.

Но это — поколение, родившееся в 60-е годы XX столетия. А до этого?

На протяжении жизни, по крайней мере, восьми поколений русских людей общество не усомнилось в смысле написанного Н. В. Гоголем! Это же потрясающе! Общество без малейшего преувеличения увидело в повести совсем не то, что в ней действительно содержится, а только то, что ему захотелось увидеть. А хотелось ему видеть только одно — подтверждение своим собственным бредням: Большому Московскому Мифу.

Часть II ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ — РОССИЯ?

Великий, могучий… на удивление несчастливый народ.

А. Янов

Глава 4 ОТКУДА МЫ ВСЕ ЭТО ЗНАЕМ?

Жилье археолога — палатка.

Еда археолога — консервы.

Орудие археолога — лопата.

Радость археолога — пожар.

Счастье археолога — помойка.

Мечта археолога — могила.

Студенческие «Заповеди археолога»

…Узнаем, конечно же, из исторических источников: из писем, документов, записей, рассказов, пришедших из других эпох. Самым ценным видом источников являются летописи — это ведь официальные документы, в которых полагалось фиксировать самое важное. Впрочем, в этом же и слабость летописи — в ней выражается некое официальное мнение. А ведь и у государства, и у могучего монастыря или княжества вполне могут быть свои политические интересы.

Например, смоленский епископ Иосиф Солтан очень хотел, чтобы Смоленское княжество перестало подчиняться Великому князю Литовскому и вошло бы в состав Московского государства. Епископ поручил написание летописи писцу Авраамке… «Авраамкина летопись» весьма полезна, содержательна, поскольку весьма подробно излагает историю Смоленской земли в XIV–XV веках. И конечно же, из этой летописи ясно видно — ну до чего же все жители Смоленска, весь народ Смоленской земли не то что хочет… прямо-таки жаждет пойти под державную руку Москвы.

Или вот было в польском католическом городе Львове православное Львовское братство. Никто вроде бы особенно не обижал братчиков, но и король Польского государства, и католическая церковь, и подавляющее большинство населения были уверены: всем православным совершенно необходимо срочно перейти в католицизм. А вот братчики в этом вовсе не были уверены, и, конечно же, их отношение к происходящему отразилось в «Летописи Львовского братства».

Как быть?! В первую очередь сравнивать записи в разных летописях. У археологов есть такая поговорка (к ней мы еще вернемся попозже): «Одна дата — это не дата». Точно так же и факт, о котором сообщено всего один раз в одной летописи, — это не факт. Все сообщения всех летописей обязательно нуждаются в подтверждении. Вот, например, польские летописи сообщают о битве при Грюнвальде 15 июля 1410 года. О сокрушительном поражении немецкого войска. О том, что большая часть рыцарей Тевтонского ордена погибла или попала в плен, что магистр ордена убит и что немецкой орденской опасности над Польшей нет и в помине.

И возникает вопрос: а может быть, польские короли попросту придумали все это?! Может, не было никакого Грюнвальдского сражения? Или было, но не под Грюнвальдом? А если было под Грюнвальдом, то, может быть, оно закончилось совсем не так, как пишут в летописях? Были ведь случаи, и еще какие! Фараон Рамзес выдал за победу сокрушительное поражение, понесенное от хеттов при Кадеше. И не будь других источников, если бы современные ученые пользовались только египетскими записями, мы владели бы, мягко говоря, несколько неточной информацией.

Профессиональный историк, получив сообщение о Грюнвальде, просто обязан предположить нечто подобное. Одно сообщение — это еще далеко не достоверный факт! Может быть, польский король потерпел поражение и не под Грюнвальдом, а совсем в другом месте и совсем в другое время? И, чтобы скрыть поражение, придумал битву под Грюнвальдом?

Но про Грюнвальд писали и хроники других участников сражения: и Тевтонского ордена, и Великого княжества Литовского. И смоленские хроники (в том числе и «Авраамкина летопись»). Польский хронист Ян Длугош лично участвовал в Грюнвальдском сражении и знал лично многих участников. Он написал книгу об этой войне. Известие о поражении Тевтонского ордена было настолько важным в международном масштабе, что почти по всей Европе прошла волна слухов — как от камушка, брошенного в воду.

Более чем в двадцати источниках разных стран и народов, на разных языках упоминается Грюнвальдская битва, передаются разные подробности. Иногда — во Франции, в Голландии, где события в Польше и в Прибалтике далеки и не очень важны — упоминания самые краткие. В Скандинавии, германских княжествах — гораздо более подробные. Конечно же, очень различны интонации. В хрониках Тевтонского ордена поражение оплакивается, героизм тевтонских рыцарей живописан самыми роскошными красками, а польско-литовскому войску приписываются потери, превышающие население всей Польши. В хрониках Геттингена — отношение сочувственное, но нет в них скрежета зубовного. Вот в хрониках города Бремена — гораздо больше эмоций, потому что Бремен тесно связан с Тевтонским орденом и многие из его граждан лично принимали участие в войнах ордена.