Русская Атлантида. Невымышленная история Руси - [25]

В общении Андрия с панночкой ясно видно — у девушки есть представление о культуре ухаживания, об индивидуальной эмоциональной жизни, о каком-то душевном сближении. Сам Андрий с большим трудом, скорее интуитивно, плавает в этих водах. Не зря же бедняга, не в силах выразить своих эмоций, «…вознегодовал на свою казацкую натуру» [30. С. 277].

И обрекается на бегство Андрий, вдруг понимающий, что «Отчизна есть то, чего ищет душа наша, что милее для нее всего» [30. С. 280].

«И погиб казак!» — комментирует Н. В. Гоголь [30. С. 281]. Да, наверное, «казак» и правда погиб. Вопрос, жалеть ли об этом? У каждого, имеющего за спиной хотя бы несколько поколений образованных и культурных предков, есть некто, с кого «началось». Тот, кто «предал» убогую родоплеменную жизнь в общине «своих» и стал руководствоваться совсем иными соображениями и принципами.

Пример? Пожалуйста, причем пример личный.

Мой прадед в 1880-е годы не захотел стать провинциальным купчиком; он хотел учиться в гимназии, потом — в университете… С точки зрения его отца, вполне подобного персонажам А. Островского, он был «предателем». И когда прадед попросту сбежал из дому, прапрадед, его добрый папочка, проклял его — по всем правилам, торжественно, в церкви. Как мог бы сделать Тарас Бульба с Андрием — но даже для этого оказался слишком примитивен. Что поделать! Это ведь умный действует языком. Казак, как видите, способен решать проблемы только кулаком.

Что же касается моего прадеда, Василия Егоровича Сидорова… Да, в нем умер купец, человек «темного царства». Родился русский интеллектуал, в начале века работавший в Великоанадольском лесничестве вместе с великим В. В. Докучаевым. Жалеть ли, что в нем умер тот, кто мог торговать ситцем и «бакалейными товарами»?

Наверное, лишь в той же мере, как об «пропадании казака» в Андрии.

Жаль, что этого пути Андрий не смог пройти. Не успел, сделал только первый шаг.

А вот чего я не вижу в сцене между полячкой, западнорусской девушкой, дочерью дубенского воеводы, и Андрием — так это никакого «совращения» бедняжки Андрия. Никакой подлой игры прожженной красотки. Тем паче — никакой политической игры.

Н. В. Гоголь как раз хорошо показывает откровенно увлеченную девушку, разрывающуюся между долгом и страстью.

Другое дело, что есть в этой девушке вовсе не только женский соблазн… В ней есть многое, чего явно хотел бы Андрий, но что дать казачки вряд ли способны.

Панночка — дочь сложного, индивидуализированного общества, она сама ведет любовные речи, сама пытается решать свою судьбу. Сама, а не как член группы, клана или слоя.

Панночка и достаточно развита, чтобы за ней имело смысл ухаживать; достаточно начитана, чтобы на нее подействовало явление Андрия в роли романтического спасителя; достаточно культурна, чтобы вслух выразить, что Андрий «речами своими разодрал на части мое сердце…»[30. С. 280].

Если учесть, что «будет свадьба сейчас, как только прогонят запорожцев» [30. С. 286], возникает скорее желание по-отечески сказать милой девочке что-то типа: «Не торопись ты, оглянись, не спеши вешаться на шею…»

Можно, конечно, приписать и ей любые гнусности — но ведь в тексте Н. В. Гоголя их нет. Они есть только в грязном воображении составителей учебников литературы.

Может быть, казаки — сатанисты?

Невольно возникает мысль: а может быть, казаки — стихийные сатанисты? Им, конечно, очень далеко до мрачных миро- и человеконенавистнических фантазий манихейцев и альбигойцев. Чтобы понять теоретические трактаты, мало краем уха слыхать о Горации. Придется и его, и много другого еще и почитать. Но — отсутствие любви к миру и к людям; постоянное одурманивание себя; анонимный, свально-групповой характер культуры в целом; жажда разрушения; отсутствие любви ни к чему, кроме разрушения и процесса разрушения. Это наводит на размышления! Похоже, что казаки — очень подходящий материал для проповеди патаренов и павликиан. Пожалуй, их счастье, что миссионеры сатаны не посетили их дикого, невыносимо «скюшного» уголовного захолустья.

Некий естественный процесс

Но что самое интересное — тенденция миро- и человеконенавистничества у казаков распространяется и на самих себя!

Известно, что в любом сражении больше всего гибнет новобранцев. Иногда первая же атака уносит до 90 % новичков. Солдат, вышедший из первых своих сражений, уже будет жить долго, и 300 сержантов стоят 2000 первогодков.

Казалось бы, одна из самых первых задач любой вообще армии — это обеспечить, так сказать, подготовку кадров. Если не из человеколюбия (хотя воюют-то своими же парнями…), то уже из самых прагматических поползновений.

Но видите ли, «Сечь не любила затруднять себя военными упражнениями и терять время» (??? — терять время ни на что, кроме пьянства? Это так следует понимать? — А.Б.); юношество воспитывалось и образовывалось в ней одним опытом, в самом пылу битв… [30. С. 246].

Получается, что юноши попросту заманиваются на Сечь; там им быстро прививают определенный взгляд на вещи, так сказать, идеологически обрабатывают. В том числе — их быстро спаивают.

«Скоро оба молодых казака стали на хорошем счету у казаков», — свидетельствует Николай Васильевич [30. С. 249].