Русская армия и флот в XVIII веке - [225]
Переворот не снял социальных противоречий, а, наоборот, обострил их. Внутриполитические осложнения в стране особенно усилились к 1786 году. Правящие круги считали, что устранить все эти противоречия можно будет главным образом путем достижения успехов на международной арене. Правительство Густава III резко повернуло внешнеполитический курс и нарушило этим традицию сотрудничества с Данией и Россией в деле защиты торговых интересов в Европе. Учтя международную ситуацию, Густав III стал проводить политику, направленную против России и ее союзницы Дании.
В 1787 году он попытался поссорить Данию с Россией и ездил с этой целью в Копенгаген. Однако эта попытка окончилась неудачно. В датской столице не поверили в искренность заверений Густава III сохранить мир в Прибалтике, так как эти заверения не увязывались с его предложениями порвать союзный договор Дании с Россией. Датское правительство, обеспокоенное военными приготовлениями Швеции и Пруссии, сообщило собранные сведения в Петербург. Эти сведения, а также донесения русских послов дали основание Безбородко доложить в Совете о возможности нападения со стороны Пруссии и Швеции и о необходимости принятия оборонительных мер[1450].
Тем временем Густав III разработал план нападения на Россию. В Швеции считали, что Россия, занятая войной против Турции, не сможет оказать серьезного сопротивления шведским вооруженным силам.
Реваншистская идея Густава III встретила горячую поддержку у Турции. Турецкое правительство предложило Швеции крупную субсидию в случае, если она открыто выступит против России. Шведский король, отмечалось в журнале военных действий, «вероятно… знатную сумму взял с Порты с тем, чтобы флота российского не пропускать в океан»[1451]. За спиной Швеции стояли Англия и Пруссия, которые пообещали Густаву III оказать ей поддержку в целях ограничения русского влияния в Европе. Французский посол Сегюр записал: «Лондонский кабинет возбуждал шведского короля к войне»[1452].
Начавшиеся военные приготовления в Англии и Пруссии окончательно толкнули Густава III на решение развязать войну с Россией. Правительство России не желало этой войны. В Петербурге довольно долго надеялись на то, что антирусские выступления Густава III являются только средством агитации во внутриполитических целях. «Мне кажется, — писала Екатерина, — они не задерут, а останутся при демонстрациях»[1453].
Русское правительство несколько раз заявляло о своем желании сохранить мир даже после того, как шведская военщина попыталась спровоцировать пограничные инциденты в Финляндии.
В 1788 году Россия объявила, что она не желает войны, но готова дать отпор любому нападению на ее границы. Все эти заявления русского правительства были восприняты в Стокгольме как проявление военной слабости, и шведское командование стало энергично готовиться к нападению на Россию.
Летом 1788 года Густав III, не считаясь с конституцией, по которой он должен был получить согласие на объявление войны от всех сословий; представленных в риксдаге, пошел на дипломатическую авантюру в надежде, что она неизбежно повлечет за собой начало военных действий.
Сделавшийся «своим собственным министром иностранных дел», Густав III предъявил русскому послу в Стокгольме Разумовскому ноту, содержавшую такие требования, которые Россия не могла принять: Швеция потребовала возвратить ей часть Финляндии, уступленную России по Ништадтскому и Абовскому договорам, а также прекратить войну с Турцией и возвратить ей Крым. Кроме того, было предъявлено требование разоружить Балтийский флот. Требования Густава III были отвергнуты. Вслед за этим русский посол Разумовский был выслан из Стокгольма, а шведский флот вышел в море к русским берегам. Екатерина назвала этот ультиматум «образцом произведенной нелепости и горячечного бреда»[1454]. Шведский посол Нолкен также был выслан из Петербурга, вслед за этим русское правительство опубликовало манифест, в котором подчеркивались захватнические цели шведов[1455].
О реваншистских планах Густава III писали и шведские историки. «Вероятнее всего, — писал Гилленгронст, — короля Густава III уже давно занимал план, как бы Швеции снова померяться силами с грозным своим восточным соседом». При этом он считал, что Густав III хотел использовать внешнеполитические успехи «для увеличения своей власти»[1456].
Силы и планы сторон. Швеция начала готовиться к войне против России с 1772–1773 года. За 15 лет она модернизировала свой флот и укрепила армию[1457]. К началу войны в составе шведского флота имелось 26 линейных кораблей, 14 фрегатов и до 140 гребных судов[1458]. Численность армии была доведена до 50 тыс. человек (в это число не вошла финляндская милиция — примерно 15–18 тысяч человек). План шведского командования состоял в том, чтобы начать широкие военные действия на юге Финляндии и нанести одновременно сокрушительный удар по русскому флоту у Кронштадта, с тем чтобы обеспечить высадку 20-тысячному корпусу у Петербурга.
В случае захвата Петербурга Густав III надеялся принудить Россию к миру на продиктованных им условиях.
Россия не была готова к новой войне. Балтийский флот, насчитывавший в своем составе 48 линейных кораблей и 26 фрегатов, не мог быть весь использован в боевых действиях. Многие корабли находились в таком состоянии, что на них опасно было выходить в море. Не лучше было состояние гребного флота, насчитывавшего около 30 судов. Лучшая часть Балтийского флота в начале русско-турецкой войны была сведена в отдельную эскадру под командованием адмирала Грейга для посылки в Архипелаг. В эту эскадру предполагалось включить годных для плавания 17 линейных кораблей, 6 фрегатов, 2 бомбардирских корабля и несколько транспортных судов. Передовой отряд этой эскадры в составе трех линейных кораблей, двух фрегатов и пяти транспортных судов под командованием вице-адмирала В. П. Фондезина направился к Зунду и с 24 июня ожидал подхода главных сил в Копенгаген
