Русалочья заводь - [56]

За столом шутили, рассказывали байки, но когда вошли в кабинет Тира, рассевшись в кресла, разговор пошел серьезный. Все в принципе получилось так, как предполагал Лир. Гномы, эльфы, русалы и драконы решили объединиться, чтобы противостоять Совету магов. Дальше мужчины принялись обговаривать тактику, а мы, улучив момент, вместе с Силадерь выскользнули за дверь, а за нами отправились и Молния, Эридейле, Алона и Даринель с Приатой. Мы прогулялись по саду, болтая о своем, о девичьем, сотворили пикник на лужайке, позагорали на летнем жарком солнышке, и к обеду все наши мужчины присоединились к нам.

Жареное мясо, овощные салаты, мороженое и вино, которое сотворили русалы, было выше всяких похвал. Я, наевшись до нельзя, лениво лежала на траве, позволив Лиру, перебирать пряди моих льняных волос, разметавшихся по его коленям. Думать ни о чем не хотелось. Хотелось петь. Очень.

— Тадеуш, — позвал Лир. — Она должна тебе песню, хочешь услышать?

Все тут же прервали разговоры и пересели поближе к нам. Я поднялась, села.

— Какую хотите? — спросила я, понимая, что число зрителей увеличилось.

— Лир сказал, что ты знаешь любимую песню Аранатариэль, — сказал Рокот.

— О! — воскликнул король гномов. — Моя любимая.

Я улыбнулась им всем. Кто знает, когда мы так вот соберемся все вместе, тем более что до отъезда всех осталось всего часок. Зажмурилась, сосредоточилась и песня полилась. На этот раз на эльфийском. Красивая, нежная, воспевающая этот прекрасный мир, в котором царит свет. А потом, когда она закончилась, внутри меня возникла еще одна песня. Незнакомая абсолютно, грустная и легкая, как морская волна, набегающая на берег. И я запела, чувствуя, что внутри меня рождается непонятная мне сила. Эта песня способна была растопить лед в сердце, если он там был. Когда я закончила, то увидела, что Эридейле плачет на плече у Тира.

— Эта любимая песня Эрана, — сказал мне принц.

— И твоей матери, Ари, — сказала Алона.

Я растеряно пожала плечами. Эту песню я даже не знаю, просто она возникла у меня из ниоткуда.

— Русалочья память, — шепнул мне Лир в ухо.

— Это было незабываемо, — сказал Тадеуш, подходя ко мне. — Позволишь подарить твоей дайари поцелуй? — спросил король гномов у Лира, показывая взглядом на мою руку.

Лир кивнул, но волна ревности все-таки окутала меня, когда король легонько прикоснулся к руке.

— Ты, кстати, обещала эльфам персиковые и апельсиновые деревья, — напомнил Тир.

— А что сами эльфы не в состоянии такое сотворить? — спросили удивленно Молния и Гром.

Все, кроме драконов и гномов рассмеялись.

— Она вечные деревья создает, — сказал Глин. — Других не умеет. У нее они даже в Серебряном городе в саду такие вышли.

— Правда? — заинтересовался брат Рокота. — А нам бы не помешало в горах парочка таких садиков, — хмыкнул он.

Я улыбнулась.

— Сделаю, — сказала я. — Лес в Ларейе я уже умудрилась сотворить.

— Правда? — теперь уже заинтересовался Тир.

— Так покажешь нам? — спросила Приата.

Я кивнула. Создала иллюзию — сначала моего сада в Серебряном городе, потом — вечного леса в Ларейе.

Драконы и гномы восхищенно зацокали, словно увидели нечто чудесное.

— Пойдемте, я покажу, куда перенеслись яблони и мотыльки. И твой вечный цветок. Королевская лилия, кстати, аромат которой сюда все эльфийки вдыхать ходят, — улыбнулся Тир. — Верят, что красоту увеличивает.

Эридейле густо покраснела. Ага, значит, и она ходит. Я хихикнула, уткнувшись в плечо Лиру. Лимфил ярко-желтой бабочкой впорхнул на плечо.

Мы миновали несколько лужаек, пока Тир не открыл калитку и не пропустил нас в очередную часть королевского сада. Там действительно росли мои серебряные яблони, яблоки с которых сейчас обрывала эльфийская детвора, и часть ребятни весело при этом гонялась за мотыльками. Белоснежную лилию никто не трогал.

Увидев всех нас, детвора растерянно замерла.

— Здравствуйте, — поздоровался Тир. — А мы вот вам русалку привели, чтобы она еще чего-нибудь сотворила.

Ух, как сказал-то. Тоже мне принц, или король?

Принц, — ответил Лир мысленно.

Один мальчишка, лет пяти вышел вперед из толпы.

— А конфетное дерево сможете?

Наша компания расхохоталась.

— Это вряд ли. Но кое-что вкусное смогу, — ответила я, смотря на их заинтересованные мордашки.

Дальше все расступились, давая мне возможность выбрать место.

Я зажмурилась, сосредоточилась и представила персиковые деревья, которые никуда никогда не исчезнут, а потом открыла глаза. Ростки появились из земли, выросли, веточки покрылись листиками, появились большие цветы белого цвета, а потом и сами плоды. Я сорвала первый персик, откусила.

— Сладкие, — улыбнулась я своей компании, которая восхищенно уставилась на меня.

— А нам можно? — среагировала малышня, и Тир с Эридейле, ухмыльнувшись, кивнули, направляясь к одному из деревьев.

Дети, визжа от радости, стали обрывать деревья, на которых тут же появлялись новые цветы, превращаясь в персики.

— Ты такая удивительная, Ари, — сказал Глин, откусывая персик.

— Это, верно, — ухмыльнулся Лир, когда мы оба просто стоя в стороне, наблюдали, как взрослые правители, между прочим, эльфы, гномы, драконы и русалы, весело хохоча, пытаются уговорить Даринель слопать еще парочку. Закормят они дриаду, закормят.