Русалочка - [2]

Я подошел вплотную к дереву, подал ен руки, помогая спрыгнуть. Но она не спрыгнула, а легко соскользнув с влажной коры, обвила меня за шею... прижалась... Я окончательно растерял ся волнение, радость, испуг и желание не смешивп.шсь но мне, а колыхались отдельными, почти кипящими каплями - но все же обнял ее за талию. "Какая холодная, видимо давно тут сидит", - промелькнуло в голове и ошпарило жаром потрясения...

- Ты звал меня, добрый молодец, - нежный голос вонзался в сердце, - и вот я здесь, нарушив правила Лукоморья, вышла на берег, на твой зов! - и она очаровательно улыбнулась...

"Зов? - потянулся проснувшийся внутренний голос, - скорее всего, парень, ты всхрапнул!" "Замолчи - задавлю!"- огрызнулся я; а девушка, тяжелая и холодная, продолжала ясно улыбаться. Я нахмурился: почему она продолжает висеть на моей шее и не пытается встать на ноги? Или... она инвалид? А изверги - мачеха или отчим - которым надоело няньчиться с беспомощным существом, вывезли ее подальше за город, раздели и бросили на берегу озера, прикинув, что она, взвесив все за и против, утопится?

- Не грусти, добрый молодец, - улыбнулась незнакомка, разглаживая пальчиком мои морщины раздумий, - я явилась навстречу твоим мечтам! Ты боишься меня? - девушка затрепетала, - не бойся! Все, что рассказывают о нас - выдумки!

"Не иначе как о девушках с Московского вокзала пневмопоездов". - захихикал кто-то. Я не ответил ему, как обычно, а переместил одну ладонь с талии девушки чуть ниже и... не обнаружил того мягкого, что соприкасается двумя половинками, создавая великую картину жизни... вообщем, того... что ожидал ощупать. В глубине души я все еще надеялся, что обнимаю... девушку, пусть и с озерной придурью. Увы..: в дурдом следовало сажать именно меня - пальцы наткнулись на чешую, но не рыбную - наощупь - а напоминающую стебли морской травы и водорослей. Я разжал руки, и Она (а как еще прикажете называть? девушкой?) вцепилась мне в холку так, что захрустели позвонки.

- Осторожно, котик, - сказала Она, прижимаясь холодной мягкой щекой к моей небритой категорически не бреюсь перед рыбалкой. Левой рукой я подхватил Ее под хвост, пранои обнял за плечи и на ватных подгибающихся ногах поплелся к костровым останкам.

- Это... - прохрипел я, глядя на малиновые уголья, - значит... как вы насчет костра? Вам можно?

- С тобой, котик, я способна на любые безумства, - воскликнула Она и чмокнула меня в щеку. Легкое прикосновение Ее холодных губ вызвало дрожь в моем теле - тепло искренности чувств, волнами набежало на живот и спину, напугало...

"Только этого мне и не хватало", - подумал я. Вэ-гэ, вместо того, чтобы поддержать меня в трудную минуту, ехидно заулыбался. "Что делать? Что делать? "Что делать и читать!"

Минуту назад, ощупывая непредвиденный хвост, я надеялся, что единственным Ее желанием окажется просьба донести до озера и, что называется, спустить на воду... "Любые безумства? - переспросил внутренний голос, точно выбрав момент, двигай к прогоревшим головешкам, парень, буаа!"...

И парень двинул дальше, тяжело дыша...

Ветер растрепал Ее волосы, набросил их нити на мое лицо. Я вздергивал головой, освобождая глаза, которые неотрывно следили за Ее идеально выточенным профилем - натуральная кожа, полное отсутствие косметики. "Да-да, парень, она действительно прекрасна", - добивал меня внутренний голос, пока я обходил сонный костер, держа на руках таинственную рыбку, которая тянула на добрых пятьдесят килограммов.

- Спасибо, котик, - сказала она, когда я, скрипя поясницей, осторожно возложил Ее на траву, выбрав место по-росистей... Из палаток напирал сложный храп; как ужаленный, я оббежал, обнюхал брезентовые проемы: слава богу, все спят!

- Где ты, котик? - донеслось от костра.

- Иду, рыбка, - ответил я, шаря в своей палатке: ага, вот и штормовка. Вернувшись к костру с одеждиной, я наткнулся на пронзительно-сердитый взгляд русалки, опешил.

- Не называй меня так! Никогда! Я не имею ничего общего с этими безмозглыми тварями! О-о, милый, не сердись!..

- Прр-ос-ти, - икая ответил я, - недостаток воспитания... Самокритика подействовала: русалка улыбнулась, зовуще приподняла руки. Я сел рядом с ней, для начала протянул штормовку:

- Одень! - настойчиво произнес я.

- Зачем, милый? Мне не холодно.

- Так надо, - ответил я, вложив в два коротких слова максимум непогрешимости здравого смысла, коего никогда во мне не было. И продолжил: - Раз уж ты покинула естественную среду своего обитания, то должна соблюдать правила внутреннего распорядка мужеловецкого рыбно-консервного лагеря, в котором я тайным голосованием выдвинут на пост ночного дежурного... - заплутав в лабиринте демагогии. Вэ-гэ испуганно забился в угол, а глаза русалки расширились, наполнились светом непредвзятого убеждения в монументальной значимости моих слов.

- Ты так хочешь, котик? - испуганно спросила Она. Я кивнул. - Тогда, я так и сделаю. Пусть в нашей семье, с первых минут ее образования, распоряжаться будешь ты. Я согласна... - и русалка принялась натягивать на себя брезентовую куртку. Я закашлялся: меня потрясла непредсказуемость ее наивных теплых слов о ячейке общества, я помог ей, расправил березентовые морщины, закатал рукава...