— Ах, не говори так. Для меня это полгода страшного труда, немыслимых унижений, чтобы посидеть с тобой на скамейке… Я даю тебе все, что могу дать.
— Нет, не все. Не все, — Ватрушкин нашел, наконец, сигареты и теперь пытался закурить, пряча в ладонях гаснущую спичку. — Ты живешь, витая в морских глубинах, а здесь, на земле, — жизнь, каждодневная борьба за существование. Почище вашей. Мы, между прочим, в очереди на кооператив стоим. Если бы ты жила с нами, мы могли бы получить трехкомнатную квартиру.
— Но я… — встрепенулась Шеле.
— Правильно, ты у нас прописана, но все вокруг знают, что жена со мной не живет. А «доброжелателей» предостаточно… Неужели ты не можешь полгода полежать в ванне ради того, чтобы у твоей дочери была нормальная жилплощадь?
Русалка поглядела на маленькую желтую луну и чему-то улыбнулась. Потом она поднялась и сделала несколько трудных шагов к незамерзшей еще полоске воды. Поднялся сноп брызг, и через мгновение по непроглядной поверхности, усыпанной ледяными игольчатыми пластинками, ударил широкий хвостовой плавник. «Держись подальше от воды», — вспомнил Ватрушкин и в ужасе отпрянул от ставшего вдруг очень скользким края льда. Он стоял долго и очнулся, только когда почувствовал за спиной какое-то неуверенное движение. Ватрушкин резко обернулся. Темный, громадный человек медленно приближался, выбирая наиболее безопасную дорогу, сторонясь припорошенных снегом мест. Он шел прямо к Ватрушкину, словно собирался столкнуть его в воду.
— Что надо?
— Товарищ, я очень извиняюсь… Я где-то здесь свою шапочку обронил. Вы не видели?
