Русалка и гламурный пират - [9]

— Привет, — сказала я, выныривая рядом с ним.

— О, ты вернулась.

Он по-прежнему греб только руками и прихрамывал на одну ногу, если можно так выразиться о пловце.

— Не полегчало? — спросила я, хотя и так было видно, что нет.

— Как-то не особо. Но зато волны такие прикольные, раскачивают, как в гамаке.

Ну что ж, я рада, что он не впадает в панику.

— Ага, прикольные, — согласилась я. — Ближе к берегу будет еще прикольнее. Боюсь, придется тащить тебя на себе.

— С чего это? — возмутился он.

— Жаль, что волосы у тебя короткие. Ухватиться не за что.

— Э-э… как бы тебе намекнуть… У меня есть, за что ухватиться.

— Если я ухвачусь за то, на что ты намекаешь, и поволоку тебя за это на берег, боюсь, пользоваться этим ты больше не сможешь.

Он аж скривился, видимо, его воображение нарисовало яркую картину.

Мы плыли в сторону берега, я находилась недалеко от него, так что ласты он должен заметить в течение ближайшей минуты. Мне было очень не по себе. Моя победа сейчас превратится в бесславное поражение, а мое имя будет покрыто несмываемым позором. Ждать разоблачения было невыносимо, так что я решила броситься грудью на амбразуру и признаться. Но тут он мне помог.

— Так зачем тебе нужно было к буйку? Я уж подумал, может, с дельфинами пообщаться?

— Вроде того, — согласилась я. И вытащила ногу в ласте из воды. — Я сама теперь вроде дельфина. Готова к спасению утопающих.

— О! — он удивился, но, кажется, в первый момент не понял значения увиденного. Через несколько секунд до него дошло. — Вот, значит, как…

— Да! — я приготовилась к шквалу едких замечаний по поводу нечестной игры и неспортивного поведения.

Но он ничего не сказал. Мы плыли в полном молчании. Лучше бы он на меня наорал!

Я видела, что плыть ему становится все сложнее. Нога, видимо, болит, руки устали — чтобы выныривать из волн, нужно прилагать в два раза больше усилий, чем при плавании на гладкой воде. Я тоже немного запыхалась, но ласты очень помогали. По сути, у меня было четыре ноги, а него всего одна. Неравное положение.

— Мы уже близко к берегу, — сказала я.

— Я вижу. Метров триста — и я выползу на твердую землю, — радостно сообщил он.

— Радо радуешься, — оборвала его я. — Сейчас начнется самое трудное. У берега волны выше и мощнее. И они будут тянуть назад.

— Да выплыву я.

— Спасателей здесь нет, — продолжала я, — это дикий пляж. Можно было бы доплыть до городского, где мы начинали, но к тому времени шторм будет еще сильнее. И я не уверена, что Ерш с Лаптем уже на месте.

— По-моему, ты зря паникуешь.

Ему совсем не страшно. Ну да, он же не видел раздувшиеся трупы утопленников, которые как минимум два-три раза за лето вытаскивают водолазы.

— Тебе надо немного отдохнуть перед последним рывком. Положи руки мне на плечи, а все остальное пусть будет на поверхности. Я буду грести ногами, ты просто расслабься.

— От такого я отказаться никак не могу, — заулыбался он.

Вот кретин! Речь о жизни и смерти, а у него одни пошлости на уме!

Надо сказать, держался он за меня довольно деликатно, прижиматься не пытался и руки не распускал. Мне пока что тяжело не было, хотя, когда высота волн увеличится, все будет по-другому.

Ну все, остался самый трудный участок. Берег, вроде бы, совсем рядом, но достичь его гораздо сложнее, чем проплыть километр на глубине. Он уже на себе почувствовал, что такое двухметровые волны, а скоро их высота еще увеличится. В общем-то, я не сомневаюсь в успехе, ласты очень помогают держаться на поверхности. Мы плыли рядом, двигаясь, вместе с волнами, то вверх, то вниз.

— Если что — хватайся за меня, — крикнула я ему сквозь шум волн. — Я в ластах, так что удержу.

— Все нормально, — ответил он, стараясь грести равномерно.

— Осталось немного, — подбодрила я.

Очередная волна, внезапно взмывшая ввысь прямо перед нами, заставила меня надолго задержать дыхание. На секунду я потеряла его из вида, а когда снова увидела, то поняла, что он наглотался воды. Он хватал ртом воздух, отплевывался, пытался отдышаться, но следующий вал не дал ему такой возможности, накрыв его с головой. Вот так люди и захлебываются.

Я метнулась к нему, схватила за плавки и потащила вверх. Он, видимо, совсем потерял ориентацию, беспорядочно колотил руками и ногами, даже заехал локтем мне в лицо. Когда наши головы показались над поверхностью, я больно скрутила ему ухо — не лепить же пощечину, неудобно. Но какое-то болевое воздействие было необходимо, чтобы помочь ему придти в себя. Он уставился на меня остекленевшими глазами, открывая рот, как рыба.

Наконец-то мы заняли удобную позицию — он одной рукой уцепился за мое плечо, я изо всех сил гребла ластами. Так вполне можно было держаться на плаву. В его глазах появилось осмысленное выражение. Первые слова, которые он произнес, меня ошарашили:

— Так как тебя все-таки зовут?

— Руслана, — представилась я.

— А я Аркадий.

Я, вообще-то, знаю. Посмотрела в журнале.

— Очень приятно, — продолжила я светскую беседу, активно шевеля ластами.

Внезапно я почувствовала, что официально представившийся мне Аркадий стал легче.

— Отпустило? — спросила я.

— Да! — радостно завопил он. — Я и сам не заметил, как.