Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв. - [30]
Работая над своей «Историей Российской». В.Н. Татищев проявлял большой интерес к источникам новгородского происхождения. Он не только использовал выписки из новгородских летописей, предоставленные его добровольными помощниками, но и, как известно, специально обращался за помощью к новгородскому архиепископу Амвросию (Юшкевичу). В «Предъизвесчении» Татищев сообщает, что замечания архиепископа Амвросия, ознакомившегося с первоначальным вариантом «Истории Российской», касались, в частности, «разсуждений» «о новогородском чуде от образа Богородицы знаменна».[300]
Глава седьмая
Еропкин или Хрущев: кто предоставил сведения о проекте Романа?
Источник сведений о проекте Романа первой и второй редакций. — Время возникновения текста проекта и другие «улики» против Татищева. — Утрата и новое обретение Татищевым летописных материалов, предоставленных Хрущевым
В атрибуции княжеского стола Всеволода Большое Гнездо Татищев, как мы видели, старался строго придерживаться показаний источников: в каждом своем сообщении он воспроизводит ту атрибуцию, которую находил непосредственно в источнике. Пересмотр или появление новых сведений о месте пребывания Всеволода были вызваны использованием новых данных, почерпнутых, как правило, из уже известных источников путем более тщательного их изучения.
На наш взгляд, такой же причиной обусловлена замена Владимира на Суздаль и во второй редакции сообщения о проекте Романа. Эта замена стоит в прямой связи с изменением источника сведений о проекте в целом, произведенным автором в ходе работы над ним. Если в первой редакции В.Н. Татищев указывал на П.М. Еропкина, представившего выписку из «древняго летописца», то во второй редакции своим информатором историк называет А.Ф. Хрущева:
Первая редакция
Сие Романово предложение ни в одном манускрипте, которые я в руках имел, не находится, а сообсчил мне Еропкин выписанное и сказал, выписано в Новегороде из древняго летописца.[301]
Вторая редакция
Сие Романово предложение ни в одном манускрипте, которые я в руках моих имел, не находится, а сообщил мне Хрущев выписанное и сказал, что выписано в Новеграде из древняго летописца и писано было древним наречием, которое мы с ним преложили как здесь.[302]
Как видим, помимо изменения имени своего информатора, Татищев сообщает новые данные, характеризующие состояние и последующее использование источника, содержавшего сведения о проекте. В примечании к тексту второй редакции историк говорит, что первоначальное известие «писано было древним наречием», которое в дальнейшем «мы с ним (Хрущевым. — А.М.) преложили как здесь». По сути дела, слова Татищева означают, что ко времени работы над второй редакции в его распоряжении оказались некие новые документы, отражавшие текст проекта, а именно — писанная «древним наречием» выдержка из новгородского летописца и выполненный совместно с Хрущевым ее перевод, включенный во вторую редакцию.
Легко заметить, что при составлении первой редакции Татищев использовал иной по своему характеру источник. Приписывая его Еропкину, историк сомневался насчет достоверности содержащегося в нем известия («мне оное неколико сумнительно было») и решился воспользоваться им, «видя слог онаго древний, которого он (Еропкин. — А.М.) сам сочинить не мог».[303]
В работе над второй редакцией Татищев видел уже не только «древний слог» выписки из новгородского летописца, но и отметил также, что сама эта выписка составлена «древним наречием».
Насколько можно судить, выражения слог и наречие в русском языке XVIII в. имели различный смысл. Встречающееся уже в письменных памятниках Древней Руси слово слогъ (сълогъ), начиная с XVII в. употребляется в значении, аналогичном татищевскому, — «способ, манера словесного изложения, слог, стиль».[304] Слово наречие в языке XVIII в. употреблялось прежде всего в значении «язык как средство общения», а также «слово, выражение».[305]
Как видим, разница между употребляемыми Татищевым выражениями соответствует разнице современных понятий «стиль», «манера изложения», с одной стороны, и «язык», «словарный состав» — с другой. Иными словами, когда Татищев характеризовал источник, положенный им в основу первой редакции сообщения о проекте Романа, то имел лишь общее представление о стилевых особенностях полученной им выписки, напоминающих манеру древнего летописца. К моменту составления второй редакции историк говорил о том, что ему пришлось иметь дело с документом, составленным на древнем языке и нуждавшемся в специальном переводе.
Кроме того, в момент составления второй редакции в руках Татищева был уже не один, а два исходных документа. Один содержал текст предложений Романа, написанный «древним наречием», а другой — его перевод, соответствующий языку второй редакции. Оба эти документа появились у Татищева еще в период подготовительной работы над «Историей Российской», во всяком случае, до ареста и казни Хрущева, о чем свидетельствует указание на совместную с ним работу по переводу с «древнего наречия».
