Русь. Том II - [53]

Через час, когда совсем стемнело, тронулись лесом, растянувшись гуськом.

Несколько раз останавливались и сверяли направление по светящемуся компасу, причём Постовский всякий раз спрашивал:

— Ваше превосходительство, вы здесь?

— Здесь, — с какой-то досадой отвечал Самсонов.

Потом шли дальше, выставив вперёд руки и натыкаясь ими на ветки и кусты.

Вдруг Постовский остановился и тревожно крикнул:

— Ваше превосходительство!..

Ответа не было. Все остановились и тревожно прислушивались к тишине леса. Где-то сзади и в стороне послышался глухой револьверный выстрел. Все, сразу поняв значение выстрела, бросились на этот звук…

К вечеру 15 августа армия Самсонова была охвачена в тиски. Остался только узкий проход на юго-востоке, где немецкие армии ещё не успели сомкнуться, к чему всеми силами стремился генерал Франсуа.

Корпуса, находившиеся в районе Хохенштейна и Надрау, откуда в полдень выехал Самсонов, уже были в глубоком окружении. Из этого окружения удалось ускользнуть только остаткам Первого корпуса, разбитого при Сольдау.

Центр армии начал отступление под прикрытием Второй пехотной дивизии, которая находилась у Франкенау и служила, так сказать, боковым авангардом.

Но скоро порядок отступления был нарушен.

Тёмной августовской ночью остатки русских корпусов численностью около ста тысяч человек рассыпались по бесконечным пространствам, пересечённым лесами, болотами и озёрами.

Люди метались, потеряв всякое представление о месте, в котором они находились. Обозы, артиллерия, пехота — всё перемешалось на узких лесных дорогах и перекрёстках. Своих принимали за врага и поднимали стрельбу или разбегались в одиночку по лесу.

Охваченные страхом, люди бросались в озёра, в болота, сотнями тонули, а наутро в упор расстреливались немцами, хотя немцы, окружившие на громадном пространстве эти остатки армии, могли выставить заграждение только в виде очень тонкой цепочки, которую было бы легко прорвать.

Но паника и сознание неизбежного конца отняли все силы у истощённых и обескровленных частей русской армии.

Только некоторые отряды, разбросанные по лесным пространствам между Нейденбургом и Вилленбергом, пытались ещё пробиваться с боем на юго-восток, где генерал Франсуа всё больше и больше смыкал кольцо окружения.

Рассвет 17 августа застал смешавшиеся и перепутавшиеся части Тринадцатого и Пятнадцатого корпусов в Грюнфлисском лесу.

С мужеством последнего отчаяния эти остатки русской армии пробивались к границе.

Накануне части Тридцать шестой дивизии даже опрокинули немецкие заставы. Но это было последней вспышкой энергии, которая затем совсем исчезла в этих перепутавшихся, измученных толпах, пугливо жавшихся друг к другу без всякой способности к самозащите.

На рассвете голова тринадцатитысячного отряда генерала Клюева вышла на опушку. Над ручьём, над болотистой низиной стоял густой туман, который седым валом тянулся вдоль опушки. На траве и кустах блестела обильная роса.

По ту сторону ручья было сплошное море тумана.

Вверху над высокими гладкими стволами сосен туман, гонимый слабым ветерком, сбегал лёгкими облаками, открывая синеющие небеса. Деревушка, раскинувшаяся на возвышенности, стояла, точно затопленная разливом, Но с каждым часом туман всё больше сваливался в низину вдоль ручья.

В голове отряда, на измученных лошадях, ехали казаки, за ними шли вразброд солдаты. Тут же, замешавшись среди них, двигались две двуколки с ранеными офицерами.

Бородатый солдат с окровавленной тряпкой на голове посмотрел на раненых офицеров и сказал:

— Нашего брата покидали дорогой видимо-невидимо, а этих всё везут зачем-то.

Гулко раздался по лесу орудийный выстрел, перекатился эхом, и вслед за ним где-то в чаще отдался звук разрыва.

Проехал офицер верхом на лошади и крикнул тревожно:

— Братцы, пробиваться надо.

— Теперь уж что-нибудь одно, — отозвался бородатый солдат.

— На чистое место надо выходить, — сказал кто-то.

Все двинулись вперёд, а сзади стали отделяться от толпы по одному солдаты и скрывались в чаще.

— Этим не спасёшься, помирать — так уж с народом, — сказал высокий артиллерист, оглянувшись на убегавших.

За лесом в лощине опять остановились.

— Что стали? Пошёл! — послышался нетерпеливые нервные голоса.

Орудие застряло.

Ездовые начали стегать лошадей. Проходивший мимо солдат толкал заднюю лошадь прикладом под зад. Животное, напрягаясь, тянуло вперёд, потом, всхрапнув, село на задние ноги.

— Но, но! — кричали со всех сторон.

— Не вытянуть, тут болото.

Вдруг произошло непонятное смятение. Часть — кто пешком, кто на лошадях — бросились в сторону леса.

Впереди показались какие-то люди. Они были очень далеко и что-то спешно делали. Вдруг от них блеснул язык огня. В ту же секунду раздался грохот, и на воздух взлетели какие-то обломки, грязь.

Высокий артиллерист с несколькими солдатами возился около другого орудия. И через минуту оно, дёрнувшись назад, оглушило близстоящих.

Показался скакавший от леса командир корпуса с несколькими всадниками.

Он что-то кричал, но его никто не слушал. Солдаты заряжали орудие и стреляли; другие, припав на колено, отстреливались из ружей.

Офицер, ехавший с командиром корпуса, вскрикнул и указал рукой направо. Там на опушке леса люди в синих шинелях устанавливали орудия, и из леса начали показываться рассыпным строем конные.