Русь сидящая - [10]

Чем тут можно Васе помочь? Дело накатанное, лет семь получит, ну пять, если повезет. Если есть какие-нибудь смягчающие обстоятельства. Да, кстати, — они есть у него?

— У него трое детей, — подумав, говорит Миа.

Никогда бы не подумала, что у Мии трое детей.

— Это не мои дети, это его дети от первого брака, — пояснила Миа, увидев подвисший слегка в воздухе вопрос.

— Маленькие?

— Маленькие.

Ах ты ж стерва, целка-невидимка. Ну да ладно, бывает, дело житейское.

— Простите за вопрос, но для тюрьмы это важно. А ваш брак оформлен?

Нет, не оформлен. Да, она понимает, что нужно оформить, нужно слетать в Благовещенск и выйти замуж в тюрьме. Иначе она в деле никто, ее не будут пускать на свидания. Хотя можно ведь стать и защитником наряду с адвокатом, суд допускает такого защитника, а знаний и хватки у Мии вполне достаточно, а мы тут еще немножко ее поднатаскаем и все расскажем. Тогда можно и на свидания ходить почти как адвокату, то есть без ограничений. И денег это сэкономит, и время, и со свидетелями защиты кто, как не родной человек, поговорит и убедит на суд явиться и там блистать.

Миа думает.

— Я, видимо, не смогу пойти в защитники. На мне весь бизнес. Три завода, гостиничная сеть, девелоперские проекты, кредиты… Конференция еще в Сиднее, я не могу пропустить, меня партнеры не поймут.

Фигасе невесты у господ предпринимателей пошли. Где-то я ее видела, точно. Спрашиваю в лоб. Миа смотрит на часы, извиняется, прощается и уходит.

Исчезает. Через месяц приходит смс “Давайте выпьем кофе. Миа”.

Давайте. Про парня Мии я к тому времени уже много чего выяснила. И дело довольно громкое, и фамилия редкая, и бизнес заметный. В глянце есть несколько фоточек со светских вечеринок второго эшелона, где он присутствует с пухлой блондинкой, это явно предыдущая жена. О крушении брака нигде ни слова, только у меня в судебных файлах, которые мне оставила на флэшке Миа, в графе семейное положение значится “разведен”.

Пьем кофе. Миа все так же хороша и в меру душиста, хотя видно, что устала, и сильно, и давно.

Миа не кокетничает и в лоб интересуется, не знаю ли я кого, кто мог бы решить вопрос за деньги. За любые деньги. Вася должен быть свободен. Я рассказываю ей, почему этого делать нельзя. Совесть и закон не привлекаю, это все Мию не проймет. Вот, мол, давайте соизмерять риски, говорю. Если его задорого на минутку выпустят из тюрьмы под подписку о невыезде, вы уедете. Кстати, с риском загреметь на границе и вернуться в ту же камеру. Имеются также долгие печальные перспективы в случае удачного выезда из страны — там никто и здесь хуже чем никто, и в самом лучшем случае 10 лет в розыске в Интерполе. Без гарантии, что не выдадут, и без гарантии, что это когда-нибудь кончится. А кончиться может за большие деньги, регулярно выплачиваемые хорошим тамошним адвокатам. Но скорее всего наши решальщики ее все-таки с самого начала кинут и обманут, и с этим ничего нельзя будет поделать: пообещают дело закрыть и не закроют. А ресурс хорошо бы начать экономить: в семье эти деньги не будут лишними, и ситуация эта надолго. Или, например, могут посоветовать отдать деньги за закрытие дела после полутора лет тюрьмы — это надо все, что есть, отдать. Причем всем, потом взять кредит и его тоже отдать — и это вообще без гарантий, что получится. Если не получится — уедете на этап с репутацией сладкой булочки, и вообще никогда с Васи не слезут, будут бить смертным боем и денег требовать, которых давно нет. А рецепт один: не надо давать с самого начала. Никогда никому не надо давать. Ты этим гадам краешек денежки покажи — потом пожалеешь. Разорят и растопчут. Не разбазаривайте имеющийся ресурс, парню еще пригодится.

— Да, — соглашается Миа, — я это понимаю. Но я никак не могу объяснить Наташе, первой жене, что аппетит надо умерить. Она не слишком разумно себя ведет, а компания сейчас не может себе позволить непроизводительные траты. Я прикидываю затраты и эффективность, что для компании будет выгоднее: содержать Наташу и нашего владельца в тюрьме или выкупить его и содержать за границей. Мне нужно выработать позицию, убедить совет директоров и миноритариев. Мне надо рассчитать ки-пи-ай, не могли бы вы мне помочь и проконсультировать о размерах взятки в прокуратуре Благовещенска?

Дожили. Рассчитываем, значит, эффективность взяток и оцениваем результаты методом сравнения как минимум.

Я не выдерживаю и спрашиваю Мию, кто она такая и кем она приходится гражданину арестованному. Миа кивает, делает большой и деловитый глоток кофе. И начинает говорить с интонациями доклада отличницы в телепередаче “Школьники у микрофона”.

— Вообще-то я секретарь. Мое рабочее место — в приемной руководителя, который сейчас сидит в тюрьме. Мне больше нравится слово “секретарь”, хотя я скорее помощник, а с момента его развода я вообще партнер без юридически оформленной доли. Когда мой руководитель разводился, он временно выписал на меня доверенности по управлению компанией и записал на меня несколько офшоров. Я ему не жена и не подруга, но это долго объяснять. Он меня выучил, я окончила Колумбийский университет. Если для дела будет нужно, я поеду к нему в тюрьму и мы оформим брак. Я вижу свою задачу в сохранении бизнеса и рабочих мест, для чего мне очень нужно вытащить из тюрьмы моего босса.