Русь – неделимое будущее… - [4]

Поэтому сегодня в обстановке мировой нестабильности русский социум обречен на стремительные и глубокие изменения. Называть это реформами — страшно, ввиду бесполезности и опасности реформ, проводимых в прошлом и настоящем. Это слово надоело людям. Они ждут реальных подвижек. Американцам надо запомнить, что нападением, боевыми действиями, войной российский народ, недовольный неудачами правительства, не разъединить. Он имеет обыкновение собираться в годину ненастья и молотить врага так, как его никто не бил.

Экономические, политические и идеологические удары англосаксами по России наносились давно. Тут и месть за победу в 1945-м, и подготовка к реваншу — новой войне. Желание у них одно — захватить природные ресурсы. Американцам помогали и помогают британцы — англосаксы едины. Провокации разного рода и критиканство образа жизни россиян, чинимые островитянами Туманного Альбиона, сопровождали отношения между нашими странами на протяжении веков.

Джордж Оруэлл, британский писатель и публицист, настоящее имя — Эрик Артур Блэр (1903–1950), создатель культовых романа-антиутопии «1984» и повести «Скотный двор», выпустил первую пулю крупного калибра по России. Он первый из писателей и публицистов ввел в политический язык понятие «холодная война». Этот идеологический томми люто ненавидел советскую власть, советский менталитет, появившийся с провозглашением социалистического пути развития общества после Октябрьской революции. Социализм и Советский Союз для него — это, с одной стороны, самоисключающие, неравнозначные понятия, а с другой — близнецы-братья.

В трагедии рядового сотрудника Министерства правды Уинстона Смита показана архитектоника тоталитарной дикости на местном уровне. Но «тоталитарных дикостей» хватало не только на его родине, в Великобритании. Они существовали и в царской России, и в Советском Союзе. Да что там говорить, они, эти «зубы дракона», посеяны по всему миру с плодами разной формы и прикуса.

Утверждение тоталитарной дикости в сатирической повести-притче «Скотный двор», изданной в 1945 году: «Все животные равны. Но некоторые животные равны более, чем другие» — адресовано было прежде всего Советской России, и Сталину в первую очередь. В повести Оруэлл через домашних животных показал перерождение революционных принципов и программ, то есть постепенный переход от идей всеобщего равенства и построения утопии к диктатуре и тоталитаризму.

Писателя зацепила одна сценка в деревне: десятилетний мальчик тонким прутиком гнал огромную лошадь. С годами увиденное привело его к мысли, которую он и сформулировал так: «Меня поразило, что, если бы животные осознали свою силу, мы не смогли бы властвовать над ними, и люди эксплуатируют животных почти так же, как богачи эксплуатируют пролетариат…»

Они — тираны, а тиран — человек с затаенными страхами из-за понимания существования кармы. Правда, невозможно разбудить того, кто притворяется спящим. Они такими нам себя и предлагают.

В основу скотинизма фермы «Усадьба» легли семь заповедей свиньи по кличке Наполеон, последняя из которых — «Все животные равны»…

Критика порядков в Красной империи и ее вождя — очевидна.

Опаснее, если она возникает у некоторых типов против своей нынешней страны — Родины. Причем насилие совершают в большинстве случаев пресыщенные жизнью. В истории нашего Отечества были и есть политики, которые притягивали и притягивают беды для России, живя там, где не сеяли. Они не извинялись перед обиженными ими подданными. Просить прощения у тех, кто слабее, — это великодушие, просить прощения у тех, кто сильнее, — это трусость. Были и такие поводыри в России. Время и только время — мерило наших деяний, и утопических, и из разряда антиутопий.

Антиутопия — логическое развитие утопии. Но есть между ними и существенные различия. Если утопия концентрируется на демонстрации позитивных черт описываемого в произведении общественного устройства, то антиутопия стремится выявить его негативные черты, которые нередко приводили и приводят к кризисным, обвальным явлениям в тех или иных странах в разное время.

Советскими литературоведами и политологами антиутопия воспринималась в целом отрицательно, с утверждением, что в антиутопии, как правило, выражается кризис исторической надежды, объявляется бессмысленной революционная борьба, подчеркивается неустранимость социального зла; наука и техника рассматриваются не как сила, способствующая решению глобальных проблем, построению справедливого социального порядка, а как враждебное культуре средство порабощения человека.

Все правильно — Отечество должно защищаться от напраслины абсолюта, не позволяя чернить наше чужими мыслями, даже оцененными высоко на Западе. Мы гордились и до сих пор гордимся своим «совковым» советским образованием. А ведь образование — это первая сила, с которой люди стали считаться.

Нужно отметить, что в 1946 году Оруэлл написал рецензию на замятинский роман «Мы», ставший классическим образцом антиутопии XX века, из-за чего многие критики упрекали британца, что он «заимствовал» у россиянина Замятина многое: идею, сюжет, главных героев, символику и всю атмосферу повествования. Тем не менее после публикации роман «1984» был тепло встречен критиками и коллегами, включая его собрата по писательскому столу и земляка Олдоса Хаксли.