Руны грома - [4]

Одна стрела пробила плечо, вошла чуть выше лопатки со спины и вылезла острием над ключицей. Еще немного — и зацепила бы сонную артерию. Князь стрелял первым, и это именно его стрела лишила меня иллюзий по поводу заявленных намерений. Дальше последовал нестройный залп его дружинников. Вторая стрела вгрызлась между нижних ребер с левой стороны. Третья увязла в спине. Самую малость, немного в сторону — и она смогла бы повредить позвоночник, зацепить сердце, и тогда прощай, белый свет. Но, видимо, изначально направленная в голову, стрела зацепилась за ветку, потеряла начальную убойную силу и сменила траекторию. Остальные долетевшие четыре стрелы достались моей несчастной лошади, которой после этого удалось пронестись бешеным галопом всего полверсты, сквозь густые заросли к пологой низине, где она меня и сбросила, упав замертво.

Более десяти лет прошло с той поры, как я отбил от Рязанских земель ордынцев во главе с Субедэем. Фактически от своих земель. Заключил десятки взаимовыгодных сделок с ханами и, казалось, навсегда отвадил Орду от Руси. Недолгие годы относительно мирной жизни пронеслись незаметно, и как же сильно все изменилось в последние несколько месяцев. Соседние князья, будто с цепи сорвались, пытаются играть в свою собственную игру. Надо думать, не по собственной инициативе, кто-то должен стоять за всем этим. Кто последовательно науськивает «благородных» свернуть мне шею? Это не Орда! Я пока доверяю заверениям их послов и данным разведки. Буквально на прошлой неделе вел переговоры с кочевниками, которые собрались пройти через мои земли. Это кто-то затаивший злобу на Ярослава. Они жаждут выкинуть его из Киева, потерявшего былое величие, где после налета варягов и пожара, еще долго будет провинция. Уничтожив меня как сильного союзника, удобно будет урвать хоть клок земли поближе к Владимиру, городу, временно ставшему стольным, а это значит моей земли. Коль скоро все товарные потоки с богатого востока сходятся на нем, то глупо будет не оттяпать столь лакомый кусок. Да и я тоже хорош: почил на лаврах, расслабился, уверился в том, что всецело контролирую большую часть дарованных мне Ярославом земель. Выходит, что не я один, моя разведка западного направления тоже расслабилась. Тимоха, возглавивший после смерти Еремея его тайную канцелярию, по неопытности, видимо, проморгал опасность.

В Змеигорку князь Михаил сунуться наверняка попробует, но на тот случай, если он попытается установить там собственную власть, у моих стрелков и наместника есть совершенно четкие инструкции. Потерять крепость я не боялся…

Лежа по горло в болотной жиже на боку, чтоб не видно было торчащих из меня стрел, с огромным лоскутом мокрого мха на голове и плечах, я старался не делать лишних движений. Добить меня сейчас, подраненного и ослабленного, не составит труда любому чумазому увальню из княжьей свиты или этому уроду князю. Я даже сопротивляться как следует не смогу, все тело будто в колодках, одеревеневшее, парализованное, любое движение приходится обдумывать, совершать с невероятными усилиями, преодолевая чудовищную боль. Убить меня захотели! Избавиться от Коваря, князя-колдуна. Ой и разгневали же вы меня, люди добрые. Ох и отольются же вам, убогим, такие забавы горькими слезами. Злее чумы косить стану, изведу под корень и самих, и рода ваши поганые, как сорную траву! Только бы выбраться сейчас, не наделав глупостей. Хватит уже, наверное, как младенцу, пускать слюнявые пузыри, надо заняться наконец делом.

Дворовые Михаила рыщут в опасной близости. Увлечены поиском, воспринимая все как продолжение охоты. Голосят на весь лес, потеряв след. Истоптали болото по краю, чуют, паразиты, что я где-то рядом. Мне удалось оторваться от них на какую-то сотню метров, залечь подальше в трясине, затаиться. Как только скроются из виду, двину дальше. В густой чаще укрыться нетрудно, тем более что собак псари да загонщики на этот раз не повели. Что с них проку в непролазных болотах. Двое шумных, неосторожных ратников прошлепали мимо меня метрах в трех, тыкая в трясину сломанными наспех жердями. Энергичные, горластые, они даже если б наступили мне на голову, то один черт не заметили, приняли бы за кочку. Пусть рыщут, все пустое. Хотя, пока не найдут доказательства моей смерти, так и будут считать подранком. Князь не уймется. Он в паническом страхе от содеянного. Нагонит тьму народа и перероет все болото. Только бы найти мой труп. С этим надо будет что-нибудь придумать, но позже, сейчас бы схорониться, затаиться да уползти в глубокую нору.

Сбросив меня в воду, охромевший, раненый конь распорол себе брюхо о корягу, торчащую у тропки. Чуть позже на запах свежей крови пожалуют санитары леса. Куда же без них в наших краях. Эта серая братия не раз выручала меня в тяжелых ситуациях, даст бог, может, подсобят и теперь. Небось не тронут, у меня в пузырьке тряпица с запахом припрятана — презент от отшельника-оборотня и его питомцев с болотного острова. А в этих местах, как только заполз в чащобу, я сразу обратил внимание на метки у стволов деревьев, на клочья шерсти, отчетливые волчьи следы на сырой земле у кромки болота. Не самое удобное место для логова, но, видимо, здешние охотники с волками не церемонятся, коль загнали так далеко от селищ серых разбойников. Не знаю, насколько велика стая, но если люди князя разбрелись по лесу, медлить с нападением волки не станут. Хоть одного ловчего, а все же покусают или вовсе загрызут. Мне же остается лишь путать след, как только утихнут голоса справа или удалятся в сторону, проскользну ползком в овраг, а там вдоль по ручью к реке. Отсюда, конечно, далековато, километров пять по бурелому, сквозь кустарник. Без заметных опытному глазу следов обойтись будет не просто. Любой охотник, коль на след нападет, враз сыщет. Первым делом обработать раны. Если оставлять пятна крови, то очень скоро угожу в лапы ищеек. Тогда точно добьют. В овраге этом и затаюсь. Поросшую высокой травой и терном тенистую старицу люди Михаила уже осмотрели, теперь пойдут дальше. Самым верным решением будет оставаться у них в тылу, идти по их следам.