Руна смерти - [12]

Эсэсовец встал из-за стола и, подойдя к окну, отдернул тяжелую штору. Сразу стало светлее, и можно было лучше разглядеть друг друга. Впрочем, разглядывать стал хозяин кабинета. Антон же от его пристального и одновременно задумчивого взгляда сжался и опустил глаза. Учитывая всё то, что он знал о гестапо, ничего хорошего ждать не приходилось. Та надежда, которую он возлагал на свой план, разработанный еще в полицейском участке, таяла. Ему уже казалось наивным рассчитывать на то, что его здесь вообще станут слушать.

Эсэсовец смотрел на Антона, погруженный в свои мысли, вероятно, не отойдя еще от телефонного разговора. «Ну и что мне с тобой делать?» — говорил его взгляд. Затем он повернулся, обошел свой письменный стол и, сев на стул с высокой спинкой, стал рассматривать какие-то бумаги.

Лишь взглянув на содержимое серо-голубой коробки, показанной ему в полицейском участке, Ротманн понял, что этого человека надо без лишних слов забирать с собой. Странные деньги и какие-то непонятные карточки могли попасть сюда только из-за границы. Нигде в Германии такие предметы не имели хождения. Что же касается границы, то вот она — десять километров, и Дания. Правда, там немецкие оккупационные власти и пограничные заставы, ..

Уже там, в участке, Ротманн решил не привлекать к этому делу лишних людей и по возможности отсечь тех, кто уже с ним соприкоснулся. Прочитав объяснение задержанного, он понял, что тот просто валяет дурака. Но валяет как-то необычно. Ему стало интересно, чем это кончится. «Кроме вас, кто-нибудь еще видел эти предметы?» — спросил он тогда полицейских и, получив отрицательный ответ, настоятельно попросил никому о них не рассказывать, Когда же он впервые посмотрел на задержанного и услышал его голос, то растерянный вид, явно не датский акцент и полное отсутствие документов у этого странно одетого человека еще более укрепили его уверенность в том, что всё это очень необычно. Во всяком случае ни о чем подобном он никогда не слышал и сам ни с чем таким не сталкивался,

— Так вы русский? — спросил он наконец арестованного.

— Да.

— Часом, не родственник известного чешского композитора?

Вспомнив известный анекдот, Антон чуть было не ответил: «Даже не однофамилец».

— Нет, нет, Но имя действительно получил в память о нем.

Так получилось, что мать Антона и вправду имела чешские корни, но по странному стечению обстоятельств фамилию Дворжак носил его отец, коренной русак с Волги. Тем не менее они оба были очень музыкальны и назвали сына в честь Антонина Дворжака. «А ведь теперь получается, что мой знаменитый двойной тезка умер всего сорок лет назад», — отметил про себя Антон.

— Когда и как оказались в Германии? — продолжил допрос Ротманн.

— Сегодня утром.

— Да? И каким же образом?

— Я не могу ответить на этот вопрос… господин штурмбаннфюрер, — помедлив, добавил Антон. — Я просто сам этого не понимаю. Я пытался объяснить это тем… господам, — Антон кивнул на листки бумаги, лежащие на столе. — Там в бумагах, вероятно, записано…

— Тут много чего записано, но, раз уж вы здесь, потрудитесь отвечать. — Ротманн некоторое время помолчал, что-то читая, и вдруг неожиданно спросил: — Чем вы занимались до войны?

— Я… — начал было Антон и сразу осекся. Он хотел быть предельно правдивым и честно рассказать всё. В конце концов, он ведь не был пойманным разведчиком и даже вообще не служил в данный момент в армии. Он не знал и не скрывал никаких секретов. Ему не нужно было геройски запираться, сочинять небылицы, выгораживая своих товарищей. Но ответить правдиво на элементарный вопрос «Чем вы занимались до войны?» он просто не мог. Для этого пришлось бы напомнить этому эсэсовцу, что он до войны вообще еще не был. Что он родился на свет только спустя двадцать один год после окончания этой войны.

— Я школьный учитель, — сказал Антон.

— Что и где преподавали?

— Немецкий язык в русской школе.

Штурмбаннфюрер вернулся за стол и снова стал читать полицейский протокол. Затем он еще раз просмотрел листок с показаниями Антона, после чего взглянул на арестованного, и взгляд его говорил: «Ну нельзя же быть идиотом до такой степени». Антон же тем временем смог наконец разглядеть его знак на левом рукаве. Это был фигурный щит из белого металла со скрещенными мечами в нижней части, над которыми было написано слово «DEMJANSK». Сверху находился орел со свастикой. Демянский щит. Значит, этот штурмбаннфюрер воевал в России. Там в начале сорок второго стотысячная немецкая группировка надолго попала в окружение под городом Демянском. Это Антон знал достаточно хорошо еще и потому, что читал в свое время с огромным интересом книгу Бруно Винцера «Солдат трех армий».

— И всё же, кто вы? — оторвавшись от своих мыслей, сказал наконец Ротманн. — Какую цель преследуете? На что рассчитываете? На то, что вам здесь поверят? — он потряс перед ним листком с показаниями. — Но здесь, — Ротманн сделал ударение на слове «здесь», — не верят даже очень правдивым историям. А уж в ваши-то бредни… Я понимаю, — продолжил он после небольшой паузы, — что предметы, найденные при вас, несколько усложняют всё дело. Они сбивают с толку, и с ними мы будем еще разбираться. Но поверить в то, что вы гость из будущего, как вы это пишете… Согласитесь, для этого нужны доказательства. И очень веские доказательства. И даже если вы их предоставите, я вам всё равно не поверю. Так что давайте говорить правду.