Руководство к действию на ближайшие дни - [10]

Шрифт
Интервал

– У тебя правда сегодня день рождения? – улыбнулась Оснат. – А что же ты молчишь?

– Ну вот, теперь говорю. Ты подаришь мне то, что я хочу?

– Еще виски, Бижу? В твоем возрасте вредно.

– Ерунда. Я могу жить, только если пью виски.

– Правда? – Сейчас будет про Богарта, подумала она.

– Ты знаешь Хамфри Богарта? Слышала о нем – или ты еще слишком молодая?

– Слышала, слышала.

– Когда он снимался в «Африканской королеве», с Кэтрин Хепбёрн, в пятьдесят первом году, в Африке, только два человека из всей съемочной группы – он и еще один – не заболели дизентерией. Знаешь почему?

– Почему?

– Потому что они не пили воду, как все. Они пили виски.

Оснат вздохнула про себя. Он все время говорит одно и то же. Одними и теми же словами. Но она улыбнулась ему и переспросила:

– Что ж, если у тебя и правда день рождения, то тебе полагается подарок. Чего ты хочешь?

Он с удовольствием потер руки и, прищурившись, посмотрел на нее:

– А то ты не знаешь.

Оснат изобразила крайнюю степень изумления:

– Ты же знаешь, что об этом не может быть и речи!

– Да ладно, Оснатик, порадуй старичка.

– Это идет вразрез со всеми моими убеждениями.

– Но ты же обещала… – прошептал он. – Помнишь? Два месяца назад? Ты обещала…

Оснат посмотрела на него долгим взглядом и позволила себе улыбнуться:

– Народ! Можно просьбу? Пожалуйста, все послушайте меня!

Она подняла руки, и воцарилась полная тишина.

– Это Бижу, наш постоянный клиент. Он милаха – и сегодня у него день рождения. Поэтому, во-первых, аплодисменты!

Посетители паба захлопали, а Бижу встал и слегка поклонился.

– Бижу выбрал себе подарок – возможность выбрать песню. А вы же все знаете, как я слежу за музыкой, которая у нас играет…

– Ты просто диктатор! – закричал Нати из кухни.

– И не зря. – Оснат сделала вид, что не слышит его. – Не всякое дерьмо нужно слушать. Но поскольку сегодня у Бижу день рождения, он может решить, какую песню мы сейчас будем слушать. Но только один раз! Давай, мужик.

– «Макарену», – сказал Бижу с довольным видом.

– Что?! – воскликнула Оснат. – Да ну… Это уже слишком!

– Ты сказала, я могу выбрать, что хочу! – сказал Бижу и обратился к тем, кто сидел в пабе: – Хотите «Макарену»?

Посетители радостно загудели в ответ. Он обернулся к Оснат, пьяный и от виски, и от победы, которую только что одержал:

– Давай!

Оснат недоверчиво покачала головой и направилась к компьютерному столику.

– Ты убьешь меня. Просто убьешь. Я даже не уверена, что у нас это есть.

– Есть-есть, точно есть, – сказал Бижу и поднял руки, услышав первые звуки песни. – Опа!

Нати подошел к окошку, встал позади Оснат и сказал:

– Не верю своим ушам.

– А твои уши ничего не слышат, – ответила ему Оснат, не оборачиваясь. – Это тебе только кажется.

– Я был уверен, что ты скорее спрыгнешь со скалы, чем дашь кому-нибудь выбрать песню, – сказал он.

– Это называется бейсджампинг[2], дурак, – отрезала она нетерпеливо. – И в следующий раз ты пойдешь со мной.

– Прости, я не участвую во всех безумствах, которые ты устраиваешь.

– Это не безумство. Это называется жить. Попробуй как-нибудь, – подвела она итог, развернулась к нему и показала язык.


Бижу был один из самых безвредных (хотя и странноватых) клиентов, с которыми Оснат пришлось иметь дело за годы работы в «Неустойке».

Со временем она научилась делить посетителей на категории, которых становилось все больше – пока она не перестала их фиксировать. В большинстве случаев достаточно было пары фраз или короткого наблюдения, чтобы понять, кто перед ней.

Например, были молодые люди, которые приходили шумными компаниями и рассказывали те же шутки, что и в прошлый раз. Это безосновательная групповая солидарность, которая подпитывается сама от себя: помните, как мы в прошлый раз тут сидели? помните, что мы делали в поездке? Все их общение было построено на общности, которая, может, действительно когда-нибудь существовала. На ее основе они продолжали дружить – по инерции и из страха перед внешним миром, уверенные, что алкоголь не только убережет их от всех напастей, но и не даст даже задуматься о смерти, о сердечных драмах, неудачах, бессмысленности бытия, превратит все эти размышления в неясное воспоминание, не больше горошины, которое затолкали куда-то в подсознание.

Близко к ним на этой шкале были посетители, которых заставляла прийти сюда ностальгия непонятного происхождения. Когда-то они сидели в барах у стойки или на рассохшейся скамейке где-нибудь в парке, и им казалось, что жизнь должна выглядеть именно так, а теперь они пытались вернуть этот момент, вместо того чтобы двигаться дальше и испытывать что-нибудь новое. Они сидели у стойки, пробовали воссоздать реальность по нечеткой копии, которая была у них в душе, и после этого уходили, разочарованные, сбитые с толку, уверенные, что им не хватило совсем чуть-чуть – а в следующий раз уж точно получится.

И они были одиноки, эти лузеры, которые все еще не поняли, что они лузеры, или поняли, но думали, что они легко смогут все исправить, без посторонней помощи. Сидят поодиночке у стойки, пытаются играть героев, которых видели где-то в фильмах. Или группой – вокруг какого-нибудь человека, который пожалел их и пригласил к своему столику, но не учел, что они будут сидеть оцепеневшие, как зайцы при виде приближающихся автомобильных фар, и общаться с ними – все равно что разговаривать на языке племени, к которому не принадлежишь. Это люди, рядом с которыми не захочешь сесть в автобусе – и не потому, что они плохие, а просто потому, что их присутствие вызывает какое-то неуловимое неприятное ощущение, которое происходит от неосознанного понимания разницы между вами, и она станет слишком очевидной, если вы сядете рядом. Эти люди толком и не живут. Они подробно излагают свое мнение тем, кто совершил ошибку и изъявил готовность выслушать их из вежливости. Они всегда обдумывают какой-нибудь секретный революционный проект, который не осуществится никогда. Они в отчаянии прислоняются ухом к стене, чтобы услышать, как соседи занимаются сексом, – когда те всего лишь запускают стиральную машину. И она скрипит. В определенном ритме. Ах, какая иллюзия.


Еще от автора Йоав Блум
Творцы совпадений

Случайно разбитый стакан с вашим любимым напитком в баре, последний поезд, ушедший у вас из-под носа, найденный на улице лотерейный билет с невероятным выигрышем… Что если все случайности, происходящие в вашей жизни, кем-то подстроены? Что если «совпадений» просто не существует, а судьбы всех людей на земле находятся под жестким контролем неведомой организации? И что может случиться, если кто-то осмелится бросить этой организации вызов во имя любви и свободы?.. Увлекательный, непредсказуемый роман молодого израильского писателя Йоава Блума, ставший бестселлером во многих странах, теперь приходит и к российским читателям. Впервые на русском!


Я всегда остаюсь собой

«Я вынужден смотреть на все только своими глазами». Его зовут Дан Арбель, и он живет в мире, который никогда не будет прежним. Гениальное изобретение изменило этот мир навсегда. Ни один человек больше не привязан к своему телу. Простым нажатием кнопки он может оказаться в теле другого. Нет необходимости лететь в Таиланд – достаточно обменяться телами с тем, кто отдыхает на тайском пляже. Необязательно объяснять врачу свои симптомы: врач может на несколько секунд оказаться в вашем теле и узнать все, что нужно.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.