Руководство для одиноких сердец - [23]

— Моя мама слишком скучная персона для Интернета. Но твоя!..

— Перестань, Мелани! Немедленно выключи компьютер и ничего не предпринимай, пока я не приеду.

— Ничего себе, с ума сойти! Ты просто не поверишь! — Потом она понизила голос: — Только я должна тебя предупредить. У нас тут… посетительница.

— Какая еще посетительница? Кто?

— Индиго. Она сидит за твоим столом.

— Что? А почему она не в школе?

— Откуда я знаю? — прошептала подруга. — Девочка немного… со странностями, тебе не кажется? Заявилась в офис, ищет тебя. — Мелани повысила голос. — Да, Индиго, я как раз с ней разговариваю! Она уже в пути! — И снова полушепотом мне: — Так что приезжай, ладно? Думаю, ты удивишься, когда узнаешь, кто твоя мать. Это просто фантастика!

— Думаю, ты удивишься, узнав, как я тебя сейчас ненавижу.

— Ты чудачка, и я говорю это в самом лучшем…

— Куда мне до тебя. И компьютер выключи!

Прежде чем завести машину, я набрала номер Картера. Немедленно включился автоответчик.

* * *

Когда я на всех парах влетела в офис, Индиго в своей мини-юбке и армейских ботинках, словно в знак протеста, сидела на полу. Косметика вокруг глаз была размазана — наверное, вместо подводки она использует черный маркер, подумала я, — и девочка пялилась в свой телефон. Она чем-то расстроена или это типичное поведение подростка? Кто бы знал. Меня кольнуло чувство вины. Как будто я могла утешить ее, например перестав спать с ее отцом.

Мелани косо взглянула на меня и закатила глаза. Подруге больше, чем кому-либо другому, было известно, что я не приспособлена для общения с трудными подростками. Мы с ней росли совершенно беспроблемными, послушными девочками.

— Привет, Инди, — поздоровалась я. Она мне уже говорила, что предпочитает это прозвище. — Как дела? — Это было иносказание для «Почему ты не в школе?».

Но она просто буркнула:

— Нормально.

Даже я знала, что это означало «Ничего хорошего».

— Где твой отец? — поинтересовалась я.

Она пожала плечами и опустила глаза.

— С матерью. Они там что-то замышляют.

— Что-то замышляют? — Даже мне самой мой голос показался писклявым. — Что они могут замышлять?

— Гадость какую-нибудь, — ответила Индиго. — Не знаю, о чем они там шепчутся, но это все сверхсекретно.

Секретно. У меня пересохло во рту. Вот так! Вот как все заканчивается, сказало мне мое сердце. Мое сердце многое видит и гордится тем, что способно предугадывать надвигающееся разочарование. Ты встречаешься с ним месяц, и теперь оказывается, что он возвращается к жене. Выяснилось, что мое сердце знает многое из того, что я еще не осознала, — например, оно помнит, как Картеру позвонили, когда я выбегала из дома, и мое сердце заподозрило, что это его бывшая, которая, увидев, что муж счастлив с другой, разумеется, захотела его вернуть. Совершенно естественная реакция.

Мелани сказала:

— Иди скорее сюда и посмотри, что я обнаружила. Ты упадешь!

Она потащила меня к компьютеру.

— Та-дам! Позволь представить тебе… Фиби Луизу Маллен! Взгляни-ка! Веришь, нет?

И действительно, «Гугл» раскинул передо мной целый иконостас фотографий Фиби Луизы Маллен, которые, уж простите, я бы хотела рассмотреть в полном одиночестве. Я наконец увидела свою мать, свою настоящую, биологическую мать. Мелани не прекращала болтать, с другого конца комнаты странная девочка бросала на меня озабоченные недобрые взгляды, а я думала лишь о том, правда ли, что Картер возвращается к бывшей жене. Неужели? Я могла бы это пережить, конечно могла бы, но не хотела.

На экране возник сначала силуэт моей кудрявой рыжеволосой матери, затем она предстала смеющейся молодой женщиной.

И тут я поняла, что именно Мелани хотела показать мне.

Моя мать была солисткой популярной в восьмидесятые женской группы под названием «Лулу и дети звезд», я о такой даже где-то слышала. Наверно. Я не была уверена. Они еще сделали кавер-версию песни «Будешь ли ты любить меня завтра?» и создали панковский гимн, что-то вроде «С нас хватит», и знаменитую композицию «Не бросай свою крошку», в чем, по справедливому замечанию Мелани, крылась жестокая ирония.

О господи. В бесконечном ряду фотографий Лулу, она же моя мать, — рыжие волосы с начесом, пиджаки с высокими подплечниками и фиолетовые леггинсы — выбрасывала вверх наманикюренную руку с микрофоном и закидывала назад голову. Создавалось впечатление, что она кричит от ужаса. Казалось, она рекламирует подводку для глаз. И подплечники.

Я пролистала результаты поиска, страницу за страницей.

Фиби Луиза Маллен выглядела потрясающе. Было совсем непохоже, что она страдает от разлуки с двумя детьми, которых родила в подростковом возрасте.

Мелани продолжала прокручивать страницы, кликала на ссылки, показывала снимки с концертов в зернистом неясном свете. Потом стала открывать студийные фотографии Лулу крупным планом и увеличивала их до такой степени, что видны были даже поры на лице, черные росчерки косметики, похожие на лапки паука ресницы, красные мазки на губах. На одной щеке был заметен шрам. У меня помутилось в голове. Значит, мать отказалась от меня и Линди, просто чтобы стать… знаменитой? Если подумать, вымышленные мной истории для игры «Кто твоя мама?» в моем случае оказались недалеки от истины.