Рукопожатия границ - [18]

И Рихнер подробно изложил план действий в предстоящую ночь. В конце своего выступления майор напомнил всем офицерам:

— Еще раз повторяю: малейшая неосторожность, ничтожная ошибка с нашей стороны — и операция сорвется. Есть еще вопросы? Нет! Тогда — за дело. Вы свободны, товарищи!

Постороннему человеку могло показаться, что на заставе, как и обычно, спокойно. Однако в казармах, после того как командир поговорил с пограничниками и дал понять, что ночью им, возможно, придется выполнить важную задачу и что поэтому все должны находиться в боевой готовности, царила довольно напряженная атмосфера. Клаус Зейферт был одним из немногих, кто знал, в чем дело. Но он молчал. Все чувствовали, что на этот раз предстоит что-то серьезное.

Фриц Кан посмотрел на часы. Оставалось три минуты. К девятнадцати часам все уже должны быть готовы. Но Фрица не захватило общее волнение, он оставался равнодушным. Унтер-офицер Керн подошел к нему.

— Мне жаль, товарищ Кан, но, видно, наша поездка сегодня не состоится.

— Может быть, так даже лучше. Я все равно ничего хорошего от нее не жду.

— Не беспокойся: отложить — это не отменить.

Фриц покачал головой:

— Вот увидите, что я прав. И вообще я не могу туда идти: старик вышвырнет меня.

— Не волнуйся, все образуется. Ну, выше голову! А то ты совсем скис.

Фриц молчал.

Небо затянули облака, и темнота наступила раньше, чем обычно. Постовые пары одна за другой выходили с заставы через запасный выход и исчезали в лесу. У всех было одно направление — Хеллау. Только два человека пошли обычным маршрутом — на смену часовых на наблюдательной вышке. Ничто не должно было вызвать подозрения. Последними заставу покинули Берген, Унферрихт и Кан. На заставе осталось всего несколько человек под командованием ротного фельдфебеля.

Берген лежал вместе с Каном и Унферрихтом неподалеку от часовни. Он в сотый раз смотрел на часы и спрашивал себя, все ли сделано. Участок от Росберга до наблюдательной вышки за Хеллау был оцеплен, а вокруг городка выставлены посты. Здесь, наверху, где лес вплотную подходил к Хеллау, расположилась бо́льшая часть постов. У телефона в здании ратуши находился дежурный, здесь же были и офицеры госбезопасности. На нескольких участках были установлены сигнальные приборы; непосредственно за ними залегла резервная группа.

Большего сделать наличными силами было нельзя. Здесь уж никто не мог проскользнуть.

Берген проклинал ветер: шум листьев заглушал все остальные звуки. «Если бы он разогнал облака, тогда было бы лучше видно. Через полтора часа начнет светать, и тогда придется прервать операцию», — думал Берген. Вдруг он вспомнил, что в перехваченном донесении речь шла о каком-то пятом дне. Что бы это могло означать? Может быть, враг запланировал операцию на пятый день? Но с какого числа считать этот пятый день?

Церковные часы пробили час ночи. Унтер-офицер Рихтер, который вместе с солдатом Блоком лежал у выступа леса, ближе всего подходившего к Хеллау, тоже слышал бой часов. Он знал, что в двухстах метрах справа от них залег ближайший пост, а младший лейтенант находился около часовни. Слева от того места, где лежал Рихтер, было установлено сигнальное устройство, а немного дальше, в сторону часовни, — еще одно. Стоило нарушителю задеть протянутый над землей провод — и в воздух взлетела бы ракета.

Поля пшеницы, пересеченные рядами кустов, сбегали вниз. Справа тянулись луга и выгоны для скота.

Приказ командира гласил: нарушителя границы взять бесшумно. Оружие использовать лишь как последнее средство и в случае самозащиты. Рихтер осторожно толкнул Блока, наблюдавшего с другой стороны.

— Как там у тебя?

— Все спокойно.

— Самое главное следи за…

Он не успел договорить. Сухой треск взлетевшей ракеты заставил его резко повернуться. Сигнал! Рихтер успел заметить, как метрах в ста от него кто-то бросился на землю. Почти в ту же секунду Рихтер вскочил, мгновенно взвел затвор автомата и крикнул Блоку:

— Вперед, за мной!

Человек спускался по склону. Иногда под его ногами с треском ломались сухие ветки или шуршали листья. Он не знал, радоваться темноте или проклинать ее. Хорошо, что ветер заглушал все остальные звуки. Вытянув руки вперед, человек осторожно спускался вниз. В темноте он не мог ориентироваться и поэтому не замечал, как все больше и больше уклонялся вправо от первоначального направления. Впереди показался слабый просвет.

«Где-то здесь должна быть опушка леса. Дальше, видимо, Хеллау. А где же часовня? — Человек испугался. — Неужели сбился с пути? Как раз здесь должна быть просека, а наверху, где она кончается, — часовня. Ничего похожего…»

В замешательстве человек остановился. Теперь он не мог установить, уклонился он вправо или влево. Беззвучное проклятие слетело с его губ. Несколько минут он стоял неподвижно, прислушиваясь и раздумывая. Возвращаться назад ни с чем? Невозможно! Идти дальше по опушке леса? Он отбросил и эту мысль. Его могли обнаружить. Но где же эта проклятая часовня? Времени было в обрез. Оставалось одно: выйти из леса, чтобы установить свое местонахождение. Бесшумно опустившись на землю, человек пополз через кусты на опушку. Преодолевая метр за метром, он дополз до поля пшеницы, осторожно приподнялся и осмотрелся. Справа увидел знакомые очертания выступа леса, слева — деревня. Часовня должна быть там! Сделав еще шаг вперед, он вдруг почувствовал, что уперся грудью в какое-то препятствие. Леденящий душу страх охватил его. Он отпрянул назад с таким ощущением, будто только что схватился рукой за провод высокого напряжения. Поздно! Проволока, видимо, зацепилась за пуговицу куртки. Рядом из какой-то трубы вверх с шипением вырвалась белая ракета. Она еще не успела осветить все вокруг, а он уже слился с землей. Сердце бешено колотилось. «Вперед, за мной!» — услышал он. Смысл этих слов не сразу дошел до его сознания. Кто-то бежал в его сторону. Вспыхнул и забегал между лесом и полем луч света. Дорога назад была отрезана. Смертельный страх погнал его вперед. Рядом тянулась темная полоска. Это была полевая межа. Руки человека вцепились в землю, и он ловко, словно змея, пополз вперед. Вдруг неподвижно замер: сбоку что-то зашуршало. Неужели они так близко? Зубы стучали от страха. Он вытащил из кармана пистолет.