Рукопись, которой не было - [27]
В декабре 1935 года Сталин вдруг бросил лозунг: «Дети не в ответе за родителей». Многим молодым людям, высланным из Ленинграда в качестве «членов семей», разрешили вернуться (на время). В конце апреля 1936-го вернулась в Ленинград и я.
Летом 1936 года в Уфу приехала милая Настя, давно ставшая ближайшим и вернейшим членом семьи. Это безмерно помогло маме.
Осенью 1937 года в Уфе начались новые аресты среди ленинградских ссыльных. В марте 1938-го был арестован и Исай Бенедиктович. В уфимской тюрьме он провел восемь месяцев, в переполненной камере и в невообразимой теперь психологической атмосфере тех лет, среди уже истерзанных пытками и еще ожидавших такой же участи заключенных. Лежа на полу под двухъярусными нарами, занятыми ранее прибывшими, в такой тесноте, что, когда поворачивался один, вынуждены были повернуться и все остальные, Исай по памяти переводил Пушкина на немецкий язык. Там перевел он «Гимн чуме», монолог Скупого рыцаря, монолог Сальери, «Пророка», «Три ключа», «На холмах Грузии…». Так же по памяти переводил он и лирику Гейне.
Допросили его два раза, снова об убийстве Урицкого, событии двадцатилетней давности, и о «шпионской деятельности» Рудольфа Пайерлса, в то время уже ученого с мировым именем. Без суда, постановлением особого совещания, Исай Бенедиктович был отправлен в лагерь – Соликамскбумстрой – сроком на три года. В лагере он записал переводы, сделанные в тюрьме. Соликамскбумстрой не был лагерем особого режима, один-два раза в месяц разрешались посылки, а изредка и свидания. Летом 1939 года я навестила отчима, а весной 1940-го, когда срок уфимской ссылки истек, к нему ездила мама. Осенью того же года мы приезжали вдвоем.
После уфимской ссылки вернуться в Ленинград маме не разрешили. Она поселилась в Малой Вишере. В марте 1941 года Исай вышел из лагеря. Когда, уже «с вещами на выход», он пришел в кабинет начальника, оформлявшего паспорта, ему предложили выбрать постоянное место жительства, исключив столичные города, промышленные центры, железнодорожные узлы, курортные, приморские и пограничные зоны и т. п. В кабинете специально на эти случаи висела карта. Исай подошел к ней, осмотрел участок между Ленинградом и Москвой, окрестности Бологого и увидел Осташков. Он вспомнил, что этот городок – излюбленная дачная местность ленинградской артистической элиты, решил, что «элита плохого не выберет», и назвал Осташков.
Для устройства семейных дел НКВД разрешило И. Б. провести неделю в Ленинграде. С издателями серии «ЖЗЛ» он предварительно договорился насчет книги о Бомарше, который давно занимал его необычностью характера и биографией. В начале апреля 1941 года Исай и мама уехали в Осташков. Больше Исай уже никогда в Ленинград не возвращался. В июне началась война.
Жизнь человека соткана из тысячи случайностей. Большинство из них не оказывают особого влияния, но есть и такие, что приносят либо беду, либо счастье. На этот раз на долю мамы и отчима выпало чудо. Наступление немцев в направлении Торопец – Осташков было стремительным. Ни у мамы, ни у отчима не было разрешения от НКВД на эвакуацию. Получить его было уже не у кого. Они не знали, как поступить. В эти дни эшелон с фондами Публичной библиотеки был отправлен из Ленинграда в город Мелекесс Ульяновской области. Родственница мамы ехала в этом эшелоне. В Бологом она умолила директора дать ей на руки командировочное удостоверение, добралась до Осташкова и забрала маму, Исая Борисовича и Настю с собой. Это чудо и спасло их от смерти. Мелекесс тогда был захолустным райцентром с населением меньше пятнадцати тысяч, но с библиотечным фондом Ленинградской публичной библиотеки.
В лагере в 1940 году Исай Бенедиктович перенес тяжелую пневмонию, закончившуюся вспышкой туберкулеза легких; усилился и эндартериит. В свои 56 лет он выглядел стариком и фактически стал полуинвалидом.
Все же он пытался работать – какое-то время преподавал немецкий язык в школе, потом занимался немецким же с аспирантами-заочниками, преподавателями пединститута. Мама вернулась – после огромного перерыва – к своей юношеской профессии фельдшерицы и работала в городской больнице. В начале сентября в Мелекесс приехала и я – меня опять выслали из Ленинграда. Я немедленно начала работать, и быт семьи более или менее отвечал стандартам военного времени.
Несмотря на усиливавшуюся одышку и частые приступы сильной боли, Исай продолжал переводить в любую свободную минуту. Он перевел «Макбета», «Отелло», «Короля Лира», «Рейнеке-лиса» и «Германа и Доротею» Гёте; закончил начатые в уфимской тюрьме переводы на немецкий «Скупого рыцаря», «Пира во время чумы», «Моцарта и Сальери», перевел «Сцены из рыцарских времен» и «Каменного гостя», а также отдельные стихотворения Пушкина. Перевел также цикл стихов Гюго «Страшный год» – этот труд, по его словам, он мысленно посвятил осажденному Ленинграду – и продолжал переводить лирику Гейне и стихи Гёте. Почти все эти переводы остались ненапечатанными. В издательствах никто не хотел рисковать свободой из-за опального переводчика.
Ранней весной 1945 года у И. Б. произошло сильное обострение туберкулеза легких, едва не стоившее ему жизни. Однако он оправился и через год после окончания войны решил поселиться поближе к Москве. Паспортные ограничения оставались в силе, он не мог жить ближе ста километров от Москвы и по совету друзей выбрал для жительства Малоярославец. Тяга к Москве была у И. Б. обусловлена неугасавшей надеждой на сотрудничество с издательствами, желанием хоть иногда бывать в большом городе, а кроме того, после войны в Москве оказался и самый близкий его друг (и двоюродный брат), профессор Александр Гаврилович Гурвич, до войны живший в Ленинграде.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
При глубинном смысловом единстве проза Александра Солженицына (1918–2008) отличается удивительным поэтическим разнообразием. Это почувствовали в начале 1960-х годов читатели первых опубликованных рассказов нежданно явившегося великого, по-настоящему нового писателя: за «Одним днем Ивана Денисовича» последовали решительно несхожие с ним «Случай на станции Кочетовка» и «Матрёнин двор». Всякий раз новые художественные решения были явлены романом «В круге первом» и повестью «Раковый корпус», «крохотками» и «опытом художественного исследования» «Архипелаг ГУЛАГ».
В сборник вошли восемь рассказов современных китайских писателей и восемь — российских. Тема жизни после смерти раскрывается авторами в первую очередь не как переход в мир иной или рассуждения о бессмертии, а как «развернутая метафора обыденной жизни, когда тот или иной роковой поступок или бездействие приводит к смерти — духовной ли, душевной, но частичной смерти. И чем пристальней вглядываешься в мир, который открывают разные по мировоззрению, стилистике, эстетическим пристрастиям произведения, тем больше проступает очевидность переклички, сопряжения двух таких различных культур» (Ирина Барметова)
Книга «Давид Самойлов. Мемуары. Переписка. Эссе» продолжает серию изданных «Временем» книг выдающегося русского поэта и мыслителя, 100-летие со дня рождения которого отмечается в 2020 году («Поденные записи» в двух томах, «Памятные записки», «Книга о русской рифме», «Поэмы», «Мне выпало всё», «Счастье ремесла», «Из детства»). Как отмечает во вступительной статье Андрей Немзер, «глубокая внутренняя сосредоточенность истинного поэта не мешает его открытости миру, но прямо ее подразумевает». Самойлов находился в постоянном диалоге с современниками.
Мама любит дочку, дочка – маму. Но почему эта любовь так похожа на военные действия? Почему к дочерней любви часто примешивается раздражение, а материнская любовь, способная на подвиги в форс-мажорных обстоятельствах, бывает невыносима в обычной жизни? Авторы рассказов – известные писатели, художники, психологи – на время утратили свою именитость, заслуги и социальные роли. Здесь они просто дочери и матери. Такие же обиженные, любящие и тоскующие, как все мы.