Рукопись, которой не было - [20]
Руди сел рядом и сказал:
– Женя, я хочу сказать тебе кое-что, о чем не хотел писать в письмах.
Сердце мое сжалось в комок и рухнуло куда-то в живот. «Вот и всё», – подумала я.
– Я говорил с надежным человеком. Он сказал, что разрешение уехать СССР все труднее с каждый месяц. Женя, давай поженимся прямо сейчас, деньги будем думать потом. (Наверное, от волнения он стал делать ошибки.)
– Ты делаешь мне предложение? Да? Но ты ведь писал…
Неуверенная, что правильно его поняла, я вскочила и переспросила по-английски.
– You want to marry me?[16]
– Да, дорогая, ты согласна? Я написал об этом отцу еще из Цюриха, перед отъездом. Он был очень, очень angry[17], но это не имеет для меня никакого значения. Когда видеть тебя, ты ему понравишься. Точно я знаю…
У меня закружилась голова и все мысли спутались. Почему я не смогу уехать с мужем хоть в Швейцарию, хоть на край света? С мужем же!
Запрета на брак с иностранцами тогда еще не было. В январе моя знакомая студентка с химфака вышла замуж за немецкого инженера-химика. Правда, на свадьбе я не была, но она мне рассказывала.
– Конечно согласна, конечно, конечно, конечно…
Мы долго целовались, потом решили пойти в ЗАГС в пятницу, 13 марта, чтобы обмануть судьбу.
– Я не суеверный, – сказал Руди, – но так действительно будет лучше. Именно в пятницу и именно 13-го.
Сказать, что я была счастлива, – ничего не сказать. И мама, и Исай, и Нина…
Первоначальный план, как всегда, провалился. За пару дней мне сделали прививку от оспы, и 13-го я оказалась в постели с высокой температурой. О свадьбе не могло быть и речи. Ее перенесли на воскресенье, 15-го. Воскресенье не было выходным, даже слово «воскресенье» тогда старались не употреблять. У нас была пятидневка. ЗАГС работал. Туда мы и отправились: я, Руди, мама, отчим, Нина и Настя. Разумеется, мы с Ниной надели свои лучшие темно-синие платья.
Подходим к ЗАГСу в приподнятом настроении и видим… вход заколочен досками, крест-накрест. Я запаниковала, Исай увидел проходившего мимо милиционера.
– Ничего страшного, ЗАГС перевели в другое место, – сказал он, – всего минут десять отсюда.
И мы двинулись дальше. Процедура оказалась настолько обыденной, что никак не соответствовала нашему настроению. Женщина-сотрудница заполнила формуляр, который мы должны были подписать. Руди посмотрел и сказал, что его фамилия написана неправильно. Женщина бросила на нас неприветливый взгляд, скомкала испорченный формуляр и выписала новый. Теперь Пайерлс было написано правильно, но вместо Каннегисер она написала Канегиссер. Тут она совсем расстроилась и никак не могла закончить теперь уже третий формуляр. Мы все ей помогали. В конце концов, написав в графе «профессия» – «научные работники», она протянула нам ручку для подписи со следующими словами:
– Подпишите. Не могу поверить, что научные работники бывают такими смешливыми. А вы точно научные работники?
Ни я, ни Руди не хотели громкого торжества. Волшебную свадьбу мы отмечали дома, в кругу семьи: Руди, мама, отчим, Нина, Настя и я. Мы позвали Эрика, нашего дальнего родственника и соседа, он вышел из своей комнаты с фотоаппаратом и снял нас шестерых перед ужином. Я и сейчас смотрю на эту фотографию, на которой почему-то улыбаемся только мы с Настей. Я мечтала об этом дне, и вот он наступил и прошел. Изменил ли он меня? Не знаю. Но он круто изменил всю мою дальнейшую жизнь.
На следующий день мы с Руди заполняли выездные документы. Они должны были рассматриваться в Москве. Потом Руди побежал на лекцию на Физтех, русский язык теперь давался ему гораздо легче, а я – в лабораторию. Разумеется, новость разлетелась со скоростью света. Первым меня поздравил Аббат, подаривший мне вазу с цветами. Потом Амбарц, Димус, и даже Дау заглянул и сказал: «Женя, от тебя не ожидал. Оставайся с нами и пиши куплеты».
По вечерам мы ходили в театр или ужинали дома с мамой, Исаем и Ниной. Исай был в ударе и рассказывал самые веселые истории из своего нескончаемого запаса. Проходили день за днем, из Москвы ничего не было слышно.
Два месяца – март и апрель – пролетели быстро, как будто бы время сжалось. И вот уже Руди надо возвращаться к Паули в Цюрих. Как я рыдала в день его отъезда! Не могла остановиться. Он прижал меня к себе, гладил по голове и успокаивал: «Все будет хорошо, Женя. Я вернусь за тобой летом, и тогда уже точно мы уедем вдвоем…»
Год спустя он признался, что вовсе не был в этом уверен. Он боялся, что ему больше не разрешат приехать в СССР и он меня никогда не увидит.
И снова письма, письма, письма…
Дорогой Руди! Завтра с раннего утра мне надо быть в лаборатории. А я закрываю глаза и вижу тебя в вагоне, ты машешь мне рукой из окна. Уже прошло два дня, точнее, только два дня. Ты только что приехал в Берлин и рассказываешь, рассказываешь, рассказываешь… Мне бы хотелось подслушать. Но ты ведь напишешь мне все, да? Это письмо пишу авторучкой, давным-давно украденной у Джонни. Она была сломана, вчера мне ее починили, но она все равно царапает бумагу. Антисемитская ручка! Эрик сфотографировал нас с балкона в тот момент, когда мы выходили из подъезда, чтобы ехать на вокзал. Фото очень занятное: маленькое такси и большие шляпы. Я его пришлю в следующем письме. Руди, мне так одиноко по утрам.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
При глубинном смысловом единстве проза Александра Солженицына (1918–2008) отличается удивительным поэтическим разнообразием. Это почувствовали в начале 1960-х годов читатели первых опубликованных рассказов нежданно явившегося великого, по-настоящему нового писателя: за «Одним днем Ивана Денисовича» последовали решительно несхожие с ним «Случай на станции Кочетовка» и «Матрёнин двор». Всякий раз новые художественные решения были явлены романом «В круге первом» и повестью «Раковый корпус», «крохотками» и «опытом художественного исследования» «Архипелаг ГУЛАГ».
В сборник вошли восемь рассказов современных китайских писателей и восемь — российских. Тема жизни после смерти раскрывается авторами в первую очередь не как переход в мир иной или рассуждения о бессмертии, а как «развернутая метафора обыденной жизни, когда тот или иной роковой поступок или бездействие приводит к смерти — духовной ли, душевной, но частичной смерти. И чем пристальней вглядываешься в мир, который открывают разные по мировоззрению, стилистике, эстетическим пристрастиям произведения, тем больше проступает очевидность переклички, сопряжения двух таких различных культур» (Ирина Барметова)
Книга «Давид Самойлов. Мемуары. Переписка. Эссе» продолжает серию изданных «Временем» книг выдающегося русского поэта и мыслителя, 100-летие со дня рождения которого отмечается в 2020 году («Поденные записи» в двух томах, «Памятные записки», «Книга о русской рифме», «Поэмы», «Мне выпало всё», «Счастье ремесла», «Из детства»). Как отмечает во вступительной статье Андрей Немзер, «глубокая внутренняя сосредоточенность истинного поэта не мешает его открытости миру, но прямо ее подразумевает». Самойлов находился в постоянном диалоге с современниками.
Мама любит дочку, дочка – маму. Но почему эта любовь так похожа на военные действия? Почему к дочерней любви часто примешивается раздражение, а материнская любовь, способная на подвиги в форс-мажорных обстоятельствах, бывает невыносима в обычной жизни? Авторы рассказов – известные писатели, художники, психологи – на время утратили свою именитость, заслуги и социальные роли. Здесь они просто дочери и матери. Такие же обиженные, любящие и тоскующие, как все мы.